По Парижскому договору, подписанному 10 декабря, США аннексировали Филиппины, и резолюция сената, принятая через два месяца, обещала лишь «учредить правительство, соответствующее особенностям таких островов… и подготовить их к самоуправлению».

4 февраля 1899 г. между повстанцами и американцами разразилась открытая война. Она оказалась более разрушительной, по сравнению с коротким вооруженным конфликтом с Испанией: почти 100 тысяч американских войск участвовали в боевых действиях, и партизанское сопротивление завершилось только после пленения Агинальдо в марте 1901 г.

Управление страной было временно вверено комиссии во главе с близким другом президента Теодора Рузвельта (президент США в 1901–1909 гг. — Пер.) Уильямом Говардом Тафтом, в которую сразу были включены три филиппинских члена. Несмотря на почти полное отсутствие поддержки вооруженными силами под командованием генерала Артура Макартура, комиссия заручилась поддержкой народа и во время своего семилетнего правления приняла и провела в жизнь почти 1700 декретов.

Тем временем американский электорат обсуждал тему постоянного статуса островитян. Победа Республиканской партии в 1900 г. означала, что США не уйдут из западной части Тихого океана. Конгрессу и Верховному суду осталось решить, что конституция, особенно та часть, которая определяла гражданство и запрещала внутренние тарифы, «не следовала за флагом» (то есть конституционные права не распространяются на новые территории США; цит. по: Kelly Alfred Н.and Harbison W.A.The American Constitution. New York. P. 579. — Пер.). Филиппинцы не были американцами. Однако они постепенно получали новые права. В 1907 г. избранная законодательная Филиппинская ассамблея включилась в работу Комиссии по составлению законодательства: к этому подключился Верховный суд, закрепляя модель правления, основанного на трех системах власти. В 1916 г. американский конгресс принял Акт об автономии Филиппин (закон Джоунса), по которому создавался двухпалатный законодательный орган с широкими правами, на решения которого мог наложить вето американский генерал-губернатор.

Филиппинская внешняя торговля почти не существовала при Испании, и в ранние годы американской администрации почти все экспортные продукты — манильская пенька и копра — были неконкурентоспособными. Свободной торговле с США оказывали сильное противодействие группы, представлявшие сельскохозяйственные интересы, которые не хотели ввозить сахар и табак, выращенные кули. Однако тариф Пейна-Олдрича 1909 г. настолько понизил ставки, что импорт сахара увеличился в десять раз.

Американское правление в финансовом отношении в целом оказало благотворное влияние на филиппинцев. Была проведена аграрная реформа вскоре после начала оккупации, когда США выкупили у Ватикана за 7 миллионов долларов обширные поместья католических орденов для последующего распределения среди крестьян. Ставка налога стала почти самой низкой в мире, и все доходы тратились на островах. После 1905 г. на гражданской службе никогда не работали больше 3 тысяч белых, половина из них были учителями. Несколько большее число было занято в частном бизнесе. Американцы основали несколько государственных школ на Филиппинах. Они строили дороги, водные системы, энергетические установки — и превратили Манилу в самый современный город на Востоке. Расходы на народное образование возросли в десять раз, и в 1909 г. был учрежден университет с 11 филиалами, девять десятых которых составляли филиппинцы.

Большинство обитаемой свободной земли в Северной Азии находилось в Маньчжурии, лежащей между широтами Виргинии и Лабрадора — территория в два раза больше Техаса, или равная одной трети Китая. В 1850 г. десятая часть Маньчжурии была плотно заселена: долина Ляо и Ляодунский полуостров, граничащий с заливом Чжили. За пределами Ивового палисада (сеть укреплений из рвов и насыпей, усаженных ивовыми деревьями, сооруженных в период династии Цин в конце XVII в. для предотвращения проникновения китайцев в Маньчжурию. — Пер.) лежали обширные земли, орошаемые Сунгари, — провинции Цзилинь и Хэйлунцзян, — принадлежавшие монгольским кочевникам и лесным татарам.

На стратегических равнинах Ляодуна, в нескольких днях марша от Пекина, Цины поселили китайских «знаменных» как арендаторов в маньчжурских поместьях, а за ними создали заслон из дружественных монголов. После того как были отменены законы, запрещавшие миграцию за пределы Китайской стены, власти привлекли в Маньчжурию много крестьян из Чжили и Шаньдуна. В Ляодуне собирались огромные урожаи соевых бобов, проса, сорго обыкновенного и высокого гаоляна. Равнины Сунгари, с климатом как в Дакоте, обеспечивали твердой пшеницей. Полевые работы проводились в течение нескольких летних месяцев, и, таким образом, рабочие из Шаньдуна, не расположенные покидать дома своих предков, могли каждую зиму возвращаться в свои деревни.

Первыми русскими, достигшими Амура, были казаки, слишком малочисленные, чтобы как орда вторгнуться в открывшееся перед ними пространство. Река в своем среднем течении делает петлю в 300 миль (483 км) к северу. Образованный таким образом выступ, представлявший собой лесистую дикую местность, привлекал к себе охотников на соболя, так как источники меха в районе реки Лены были исчерпаны. Со временем они приплыли к Сунгари, наслаждаясь жизнью на «фронтирах» («фронтиры» — новые земли, занятые пионерами на западе США. — Пер.) в лесах в такой же степени, в какой китайцы испытывали отвращение к этой жизни. После 1860 г. поселенцы в долине обнаружили, что их зерно и лес могли транспортироваться для продажи только вниз по реке на русскую территорию. В 1880-х гг., следуя примеру японской политики на Хоккайдо, пекинское правительство пыталось создать буферные колонии в Хэйлунцзяне и Цзилине, но большинство их исчезло. Захват Японией Ляодунского полуострова, хотя и не одобренный западным альянсом, по-видимому, создал прецедент, принцип, согласно которому Маньчжурия становится добычей самого сильного претендента.