— Рана смертельна; он не выживет».

Врачи решают, что теперь можно перенести президента в какой-нибудь близлежащий дом и уложить его в постель.

Солдаты под командованием капитана очищают коридор, битком набитый любопытными.

— Вон отсюда, сукины сыны! — кричит взбешенный капитан.

Солдаты и врачи несут президента к лестнице. Д-ра Лила спрашивают, можно ли отвезти Линкольна в Белый дом.

— Нет, — отвечает доктор, — он умрет в пути.

В ночном небе сверкает белая луна, по ней пробегают тяжелые, серые тучи. Вся Десятая улица, от самого входа в театр, запружена несметной толпой. Пронести сквозь нее президента нет никакой возможности. Тот же капитан подходит к Лилу:

— Доктор, приказывайте: я выполню любое ваше приказание.

Лил просит расчистить проход к ближайшему дому напротив. Капитан обнажает саблю, приказывает толпе расступиться. Ему повинуются. Процессия возобновляет свое медленное движение. Несколько раз она останавливается, и д-р Лил снимает с раны сгустки запекшейся крови.

В передних рядах толпы, стоящей стеной по обеим сторонам, мужчины всеми силами сдерживают напор задних рядов. Люди, несущие президента, подходят к дому, но выясняется, что он заперт. У соседнего дома стоит человек со свечой в руке и приглашает к себе.

Поверженного Друга Людей укладывают на простую деревянную кровать. Часы показывают 10.45. Прошло немногим меньше получаса с момента, когда был нажат спусковой крючок.

Ноги Линкольна упираются в стенку кровати и колени чуть приподняты. Снять стенку или сломать ее не представляется возможным, и Лил укладывает президента наискосок. Наконец он лежит в полном покое.

По приказу Лила капитан очищает комнату от проникших в нее посторонних лиц и докладывает, что осталась одна лишь миссис Линкольн — он считает себя не вправе ей приказывать. Лил просит ее уйти, и она тут же уходит.

Врачи раздевают президента, детально его осматривают, посылают за горячей водой и нагретыми одеялами, требуют горчичников. Ноги Линкольна холодеют.

Раненый дышит с трудом. Пульс 44, слабый. Левый зрачок очень сузился, правый необычайно расширился. Оба глаза не реагируют на свет. Полное отсутствие сознания. Изредка слышен глубокий вздох.

Иногда миссис Линкольн разрешают приблизиться к мужу. В одно из посещений она кричит:

— Живи! Ты должен жить!

В другой раз она требует:

— Привезите Теда!.. С Тедом он будет говорить… он так его любит.

В соседней комнате от потери крови падает в обморок майор Ратбон. Его увозят домой.

Приезжает семейный врач Линкольнов — Роберт Стоун, за ним главный хирург армии Джозеф Барнс и его ассистент д-р Чарльз Крэйн. Лил докладывает своему шефу, принявшему на себя руководство, обо всем, что он сделал. В два часа утра Барнс пытается определить местонахождение пули, но вскоре врачи приходят к выводу, что это бесполезно.

В тот же час и почти в те же минуты, когда произведен был выстрел в президента, молодой человек гигантского роста скачет на лошади к дому Сьюарда, спрыгивает с коня у дверей дома, звонит, заявляет, что он прислан пользующим больного доктором и должен передать лично больному пакет с лекарством. Слуга у дверей пытается остановить гиганта, но тот быстро подымается по лестнице, неожиданно обрушивается на Фреда Сьюарда, бьет его по голове пистолетом до тех пор, пока пистолет не рассыпается в его руках.

У молодого Сьюарда череп пробит, но он все же схватывается с вторгшимся незнакомцем, и в драке они падают на дверь, ведущую в комнату министра иностранных дел. Фред теряет сознание.

Дочь министра и солдат — брат милосердия, сержант Джордж Робинсон, вскакивают на ноги. Гигант расшвыривает их вправо и влево, пронзает Робинсона кинжалом, подскакивает к кровати, в которой министр лежит уже две недели со стальной рамкой на голове и лице. Он всаживает нож в горло больного раз за разом, трижды рассекает лицо и шею, но стальная рамка предотвращает смертельные удары. То ли сообразительность больного, то ли счастливая случайность не дают убийце завершить черное дело: министр скатывается на пол между кроватью и стеной.

Вторгшийся гигант бросается вниз по лестнице, полосует на ходу слугу, выскакивает невредимым на улицу, прыгает в седло и мчится по Вермонт-авеню в направлении к восточному предместью. Позади он оставил пять истекавших кровью раненых, разбитый пистолет, окровавленный нож и фетровую шляпу с широкими полями.

Эти кровавые нападения послужили основанием для слухов, распространявшихся по городу с невероятной быстротой, о том, что убиты почти все министры, что конфедераты подняли новое восстание, что в городе идут уличные бои, что сторонники отделения вышли из своих потаенных мест и захватили стратегические пункты для того, чтобы сделать последнюю отчаянную попытку победить.