Легионеров так нередко и называют — «людьми без имени». Но принцип анонимности, то есть отказ от своего подлинного имени и служба под вымышленным, возник задолго до появления Французского Иностранного легиона. Пожалуй, первым был Одиссей, когда Полифем спросил, как его зовут, он ответил: «Никто», — что вскоре спасло ему и его товарищам жизнь. Для легионера быть «никем» означает лишь то, что ты становишься тем, кем всегда хотел быть на самом деле. Если по Фрейду, то вымышленное имя легионера — это «super ego» человека, настолько цельного и сильного, что он способен не один раз начинать сначала даже собственную жизнь.

Под чужими именами скрываются не одни революционеры, аферисты и уголовники. Желание сменить имя и начать все заново — это не столько признак кризиса «среднего возраста», сколько часть натуры искателей приключений — людей, живущих так, будто им дано прожить еще много жизней. «Сколько ты знаешь языков — столькими жизнями ты живешь», — гласит чешская пословица. Но, сменив имя и место жительства, не просто избавиться от прошлого и терзающих тебя сомнений. Так, алкоголь снимает многие вопросы, но не решает их. При этом «алкоголем» могут стать и компоненты здорового образа жизни, типа марафонского бега, йоги, дайвинга или парусного спорта.

В середине семидесятых годов об этой проблеме задумался итальянский режиссер Микеланджело Антониони и снял фильм «Профессия: репортер». Главному герою осточертела журналистика. Стало раздражать, что благодаря профессии все почему-то были обязаны удовлетворять его праздное любопытство и отвечать на вопросы, на которые нет ответов… У него хороший дом, красивая жена. «Что еще нужно в старости?» — как говорил прагматик Абдулла. И все же… Во время съемок репортажа о повстанцах в Африке ему одному пришлось работать за всю съемочную группу. В гостинице, где он остановился, живет второй и единственный европеец в африканской деревне… Репортер Дэвид Локк меняется с ним паспортами, но даже не знает, чем занимался его сосед по гостинице. Что очень соответствует духу легионеров, служивших под чужими именами.

Дальнейший сюжет развивается так, что второй на тысячи километров Сахары европеец умирает. И его быстро хоронят в горячих песках… Локк начинает осваиваться в новой жизни.

В Барселоне, в одном из домов, построенных Гауди, ему встречается девушка, которая своим появлением может изменить его жизнь.

Вот один из диалогов:

Девушка.Как же тебе это удалось?

Локк. Просто случай. Все поверили, что я умер. И я им охотно предоставил это сделать.

Девушка. Вероятно, это трудно объяснить, да?

Локк. Думаю, что теперь я стану работать официантом в Гибралтаре.

Девушка. Как это банально.

Локк. Тогда стану писателем в Каире.

Девушка. Романтично до слез.

Локк. Торговцем оружием.

Девушка. Не верю.

В конечном счете попытка жить чужой жизнью приводит успешного журналиста к смерти: его тихо убивают те, кому он не поставил оружие, потому что милый сосед занимался именно этим.

Большинство современных французов даже не подозревают, что половина Иностранного легиона — их соотечественники, и, разумеется, свято верят в то, что все легионеры скрываются и служат под вымышленными именами. Иногда это приводит к курьезам.

«Недавно приходит из школы мой младший сын, — рассказывает мне офицер легиона, — и спрашивает:

— Пап, а как меня зовут по-настоящему?

— Не понял, сынок! — ответил я.

— Ну, как твоя настоящая фамилия, пап? Меня сегодня ребята в школе окружили, дразнили и говорили: «Как тебя по настоящему-то зовут? Мы знаем, твой отец — легионер. А они все под вымышленными именами служат!»».

В одной легионерской песне есть такие слова: «Кусок деревяшки в виде креста. Имя на нем неверное. Это — легионер». Действительно, иногда легионер забирал свое настоящее имя в могилу.

Принципа анонимности в легионе по сей день никто не отменял. Правда, им теперь мало кто пользуется. Например, наши соотечественники, как и французы, служат под своими именами. Это упрощает процесс натурализации — получения французского гражданства, что можно сделать через пять лет, то есть к концу первого срока службы. Если ты служишь под вымышленным именем, но хочешь стать французом, то так или иначе тебе придется открыться и сообщить все необходимые сведения. И, будьте уверены, запрос в Министерство внутренних дел вашей страны будет отправлен. Другое дело, что еще остались на планете страны, где любую справку можно купить или ее «сделает» родственник… Те, кто «натурализуют», всё знают, но стараются об этом не думать. Если человек отлично показал себя в легионе, к чему ворошить прошлое?

Конечно, пятилетний срок в обмен на европаспорт больше напоминает практику советских времен, когда иногородние сержанты и старшины изъявляли желание «остаться на сверхсрочную» в роте охраны какой-нибудь московской военной академии, а получив прописку и квартиру, немедленно увольнялись из вооруженных сил, оставляя «войну — военным». Но в легионе таких немного, особенно среди россиян и жителей СНГ. Дольше всех — лет по двадцать пять — служат арабы и африканцы, не рожденные во Франции.

Даже сменив в легионе настоящую фамилию, ее всегда можно вернуть. Эта бюрократическая процедура называется «регулизацией военной ситуации». Такой рапорт можно подать начальству уже в конце первого года службы.