В октябре 1962 года, покидая Сиди-Бель-Аббес навсегда, легион забрал свой памятник с собой в новый «Отчий дом» — в Обань. Уже через год памятник восстановили, лишь заменив тлемсенский оникс, побившийся при спешном демонтаже, на свой родной французский мрамор.

За годы существования памятник, построенный руками легионеров на их средства, стал не просто памятником — это реликвия Иностранного легиона. По традиции каждый год 30 апреля, в годовщину битвы у Камерона, у его подножия проходит парад. И тогда души погибших легионеров радуются: справедливость на их стороне — они наконец обрели место душевного упокоения на земле той страны, ради которой сражались и погибли.

Станция парижского метро «Бастилия» — самая светлая. И не потому, что мозаики на стенах напоминают о светлом дне в истории Франции, когда парижская голытьба снесла тюрьму «спецназначения» и страна пошла «другим путем», но не захлебнулась в собственной крови, как Россия, когда выбрала ту же дорожку. Нет, просто станция построена на мостике, соединяющем два берега старого канала, и в весенний день, как в тот, когда произошло описываемое событие, всю ее заливает ласковое солнце.

Уставшие после работы и издерганные повседневной жизнью парижане украдкой бросали на него взгляды. Он не был ни здоровяком, ни красавцем, но чем-то сильно отличался от своих сверстников, гоняющих на скутерах по улицам города или вываливающихся группками из университета, прижав левой рукой к груди книжки, чтобы правой приобнять свою «копин» — подружку. И он вовсе не был похож на тех, что сидят по вечерам в кафе и экономно курят сигареты и надолго растягивают чашку кофе — чтобы подольше побыть с приятелями… На нем была военная форма. Этот парень в белом кепи легионера был из какого-то другого мира, словно маленький принц, свалившийся на эту станцию с другой планеты. И дело было не в том, что солдатик подтянут, выбрит, а форма сидела на нем как влитая. Он не улыбался: он просто весь светился доброжелательностью и открытостью к чужому ему миру людей. Все мы ждали поезда, а он, в свои двадцать с небольшим, — встречи с миром, который прекрасен, а потому будет добр к нему. Я стоял неподалеку и ощущал аромат его молодости и веры в неизведанный еще им мир человеческой подлости и преходящих страстей.

Рядом стояла группка японских туристов, которые всё и вся скупают и снимают во время своего короткого «сежура» в Париже, но даже они не расчехляли своих камер, а только смотрели на него. Когда бесшумно подкатил на резиновых колесах поезд, из вагона вышел неухоженный старик с длинными седыми волосами. Прошел в метре от юноши и замурлыкал себе под нос гимн легиона «Tien, voila le boudin…».

И тогда я понял, что в этом легионере есть шик. Причем шик в самом его французском понимании этого слова: когда прекрасно сидящая одежда на человеке лишь дополняет его внутреннюю красоту.

В тот далекий весенний день на станции метро «Бастилия» и возник замысел этой книги.

В те далекие годы во Франции еще была всеобщая воинская обязанность с обязательным для всех выполнением «священного долга» перед Республикой — то есть не добровольная служба по контракту, как сейчас, а подневольная.

В «Отчем доме» легиона в Сиди-Бель-Аббесе было установлено зеркало высотой два метра: перед выходом в город в увольнение легионер подходил к зеркалу на десять шагов и осматривал, как на нем сидит форма. Рядом с зеркалом уже стоял сержант. Легионер отдавал честь и протягивал увольнительную записку. Сержант окидывал внимательным взглядом убывающего сверху донизу. Особое внимание обращал на складки на рубашке: две вертикальные от карманов до талии и по одной складке в форме «V» на каждом нагрудном кармане. Если оставался доволен осмотром, то отдавал записку и салютовал: «Свободен! Гуляй!» А если нет, то легионер бежал «плиссировать» свою парадную рубашку. Складки — это отличительный знак легионера! Мода на «плиссе» возникла еще в 1935 году и завели ее офицеры. А когда легион был вынужден «американизироваться», то есть надеть форму армии США во время освобождения Франции, то наведение стрелок на брюках и рубашках стало повальным увлечением: только так их можно было отличить от американцев еще издалека! Это тоже «шик» легиона. Другой «шик» — умение отдавать честь старшему по званию. Легионеры делают это часто и с видимым удовольствием. Здесь тоже «к пустой голове не прикладывают», поэтому если на легионере нет головного убора, то он просто хлопает себя по правой ляжке. А для салюта подносят к кепи открытую ладонь, словно говоря: «Нет оружия!» Это тоже древний обычай, который начался еще во время куртуазной эпохи рыцарства.

В Обане тоже есть такое зеркало, правда, размером поменьше. «Не легион меняет человека, а человек меняется в легионе» — эту легионерскую присказку я вспоминаю каждый раз, когда через пару дней, проведенных с легионерами, перед тем как подойти к КПП, стал бросать взгляд на себя в зеркало, а второй раз — выходя из части вечером. Среди подтянутых легионеров в постиранной и наглаженной полевой форме почему-то не хотелось выглядеть уж совсем расхлябанным, «гражданским». Но каждый раз, когда гляжу в это зеркало души легионера, усмехаюсь в ответ выпирающему «майорскому» животу и говорю себе, что надо бы бросить курить и перестать вспоминать былые путешествия. Не мучить за бутылкой старых товарищей разговорами о вселенской неустроенности. Встретить умную и тонкую женщину, которой не нужно ничего доказывать, и завести семью… Сколько таких мыслей пронеслось в головах тысяч перед этим зеркалом в Обане, перед тем как сделать первый шаг в легион?

Легионеру, какой бы ни была его выслуга лет, разрешено носить гражданскую одежду за пределами своего гарнизона. В увольнение чаще всего отправляются «по гражданке», как говорят в нашей армии.

Униформа легионеров не может оставить равнодушным любого, кто интересуется прошлым. Это не только история Франции и ее войн, но и история человеческих отношений. Особый интерес вызывает колониальная форма. В ней постоянно использовались детали одежды и предметы быта местного населения: мексиканские сомбреро и норвежские лыжи-«снегоступы», арабские бурнусы и рубахи гандуры, берберские шарфы шеши и накидки бубу, кожаные сандалии погонщиков верблюдов наиль и испанские тапочки эспадрильи, индокитайские пробковые шлемы и белые кители, так похожие на старую форму наших морских офицеров…

Форму легионеров можно увидеть в Военном музее при Доме инвалидов в Париже, но это — не увидеть почти ничего! Форма представлена и в Музее истории Иностранного легиона в Обане — это уже интереснее, но самая большая коллекция собрана в Музее униформы, на двух этажах старой виллы в Полубье — от первых мундиров «старого легиона» до наших дней, причем манекены стоят в полной боевой выкладке, так что одновременно можно рассмотреть и оружие, и личные вещи. Экспозиция воспринимается как домашняя коллекция, притом что соответствует всем правилам музейного дела.