Это были лихие времена, когда мы куролесили с Жуком. Провели акцию возмездия в отношении лидера дагестанской мафии. Уничтожили таджикских наркоторговцев, подорвав фургон, в котором они везли пять кило героина. Планировали ликвидацию душегубов из одной диаспоры, собравшихся на юбилей почтенного вора в законе, но не успели их исполнить. Попались в сети Куратора – человека, который знал все.

Когда меня кинули в подвал, мало похожий на изолятор временного содержания, я решил, что мне конец. Колоться я не собирался. Погибнуть был готов давно и считал себя уже мертвым.

Но не было ни пыток, ни выматывающих следственных процедур. Были разговоры с Куратором.

– Для нас важна только Россия, – говорил он. – Она может быть или мощной империей, или ее вообще не будет. В империи все люди братья. Никто никого не режет.

Русская империя всегда была сильна тем, что вбирала в себя разные народы. И их пассионарная энергия вливалась в пассионарную энергию русского народа. Поэтому нужно не уничтожать друг друга, а восстанавливать единство целей. Возвращать заблудших. И жестоко наказывать тех, кто хочет гибели страны.

– Мы на краю, капитан, – сказал он мне тогда. – И ты нам нужен.

– Предлагаете сдать своих?

– Сдать? Кого? А ты знаешь, как ты тут оказался? Тебя и так сдали. И Жука твоего сдали.

Я вздрогнул.

– Вас сдали те, кто толкал вас на все эти безумства. Вы думаете, что боролись за страну. А вас разыгрывали, как пешки. И когда стало выгодно, вас просто отдали нам на съедение.

– Кто они такие?

– Манипуляторы. Этот мир манипулируем… Предлагаю поработать против них. Повоевать за Родину…

И я стал его человеком – руководителем группы контртеррора «НК»…

Я отогнал воспоминания и вгляделся в толпу у метро. Вот и Зена. Высокая, ладная, курчавая, в легком платьице, больше открывающем, чем скрывающем аппетитное загорелое женское тело.

Поцеловались. Взялись за ручки и отправились в недорогой ресторанчик «Лазанья».

Я заказал холодную окрошку на кефире и пива. Зена – фруктовый десерт и ледяной «Мохито».

– За наше случайное знакомство, – поднял я кружку.

– Ты чего, так прикалываешься?

– Это цитата из «Бриллиантовой руки».

– Это книга такая?

– Фильм. Старый.

– Отстой совковый?

– Именно так.

– Тогда зачем ты сыплешь оттуда цитатами?

– По привычке.

– Привычка – вторая натура, – напирала она агрессивно.

Похоже, она считала необходимым вступать в борьбу по любому поводу, и я поспешил перевести тему.

– Что мы все о моих вкусах. Давай поговорим о тебе.

– А что я? Я буду великой женщиной.

– Как Жанна д’Арк?

– Ну, во всяком случае, не как Мария Кюри.

– Так, нобелевских лауреатов знаешь.

– Я же не дурочка…

– А вообще, как ты до такой жизни дошла и связалась с нами?

– Повезло… Была отличница и красавица. Вся такая неземная, вся такая клевая и беззащитная. Мечта педофилов. Сопля в общем.

– А кто предки?

– Бесполезные люди. Преподаватели МГУ. Учат всякой ереси дураков-студентов и страшно гордятся этим.

– Нечем гордиться?

– А чем? Что фаршируют мозги ненужными знаниями толпам зомби, которых производит эта поганая страна? Они вчерашний день. Прикинь, до сих пор зудят, чтобы я была хорошей девушкой. Интересуются, когда я им представлю жениха. Это они МНЕ! – Она сняла туфлю и потерла ногой мою ногу.

– Так, родители у тебя московские интеллигенты старой закваски.

– Они самые. Я не оправдала их надежд. Вот моя сеструха – такая бессловесная овца, носки вяжет. Кто сейчас вяжет носки? А она вяжет. Ей нравится. Вот у нее все благородно. Молодой человек. Свадьба. Притащила родакам внука – такого сопливого крикливого уродца.

– Не любишь родственников?

– Это взаимное чувство. Сестра считает меня сукой. Я ее – дурой.

– Почему?

– Она может хотеть только то, что видит перед собой. Как ящерица – комар летит, слизнула и счастлива. Ей нужен телевизор, стиральная машина и дача с грядками. И шмотки.

– А ты?

– А я двигаюсь вперед. Им меня не понять никогда. – Зена посмотрела на часы. – А не пора ли нам перепихнуться, мой повелитель?

Мы затарились шампанским, клубникой, шоколадом и отправились на мою лежку.

Потом были сладостные минуты… Потом короткий сон. И снова…

Затем она курила, не стесняясь наготы, а выставляя ее напоказ. У нее была хорошая фигурка и совершенно необузданный нрав необъезженной лошади. Вряд ли она представляла, что женщина может быть ласковой, податливой. Вот взбрыкнуть – это быстро. Она искрилась энергией, оголенный высоковольтный провод.