– Вальдес просчитался. Я был первым демоником, которого он на пробу решил протащить в Кларвельт. Он еще не знал, что демоник входит в полную силу на четырнадцатый день. Ну в общем, все было по сценарию – поймали меня, пытали… – Том поднял безрукавку и я увидел на черной коже его живота выпуклые продолговатые рубцы. – И вели меня, бедолагу, на костер, еле живого. Было это в селе под названием Мортуун – на поле неподалеку от леса. Народ собрали, как положено, большой толпой. Вальдес толкнул красивую речь о том, что я исчадие ада и буду надлежащим образом изничтожен. И только начали меня прикручивать железной проволокой к столбу, как что-то на меня нашло. Я вдруг почувствовал, что в лесу живут мои друзья, что они наблюдают сейчас за мной и хотят мне помочь, только нужно им приказать. Я и приказал… И тут же из лесу поперло такое количество ужасных тварей – мясоверты, шипокрылы, мантикоры, жабоглавы. Ни в каком фильме ужасов такое не снимешь – денег не хватит. Народ – врассыпную, стражники пытались что-то сделать, но мои лесные страшилища порвали их в клочья за полминуты. Вальдес отрастил себе длинные ноги и прыгал как кузнечик. Спасся, гад. Надо сказать, что и сам я прощался с жизнью, однако никто из хищников не тронул меня. Наоборот, они проявили обо мне самую трогательную заботу. Проволоку мою перекусили – освободили, стало быть. Я тупо стою и не знаю, что мне делать. А они меня носами к лесу подталкивают – пойдем, мол, амиго, в лесочек, прогуляемся. Я и пошел – куда мне было деваться…

– Это и был твой дар демоника?

– Именно так. В лесу я чувствую себя безопаснее, чем в детском саду. Вся лесная мерзость полюбила меня как родного брата. Они жизнь за меня готовы отдать.

– Что не мешает тебе убивать безответно любящих тебя несчастных уродов, – я показал пальцем на полку, на которой горкой были сложены жабьи головы.

– Мне повезло, – кивнул головой Том. – Повезло, что я ем их, а не они меня. Мои уродливые лесные дружки – удивительно отвратительные, бессовестные и ненасытные твари, место которым скорее в аду, чем в мире, называемом Светлым. К тому же они тупы, как тритоны. Но я научился использовать их. Больше всего я люблю жирнохвостов – у них удивительно нежное мясо. Оно напоминает японскую телятину – знаешь, когда бычков выпаивают молоком, убивают в младенческом возрасте и мясо у них светло-розовое, с красными тонкими прожилками. – Томас сглотнул слюну. – Я хочу вернуться в свой мир, – признался он. – Хочу снова жить в Калелье и работать поваром в хорошем ресторане. Я сорок лет сижу в этом мрачном лесу, и могу высунуть нос из него только ночью, когда Вальдес и его инквизиторская кодла боятся близко подходить к Дальним землям. Я знаю все о Светлом Мире, но, в сущности, не хочу знать о нем ничего. Светлый Мир протух и перестал быть светлым. Он гниет и Вальдес возится в этой вонючей тухлятине как червь, вместе с другими навозными червями-инквизиторами. Слушай, Мигель, как ты попал сюда без помощи Вальдеса?

– Это долгая история, – сказал я.

– Есть ли способ вырваться отсюда в наш родной мир?

– Не знаю. Наверное, есть. Надо найти Демида – он знает все.

– Кто такой Демид? У него странное имя.

– Он русский. Ты помнишь, что такое Россия?

– Приблизительно. – Томас махнул рукой. – Такая страна в нашем мире, да? Большая страна где-то на востоке. Сибирь, Ленин, Гагарин, перестройка. Я угадал?

– Угадал… именно приблизительно. Я пришел сюда не один. Нас должно было пройти сюда четверо. Один русский, это Демид Коробов. Один полуиспанец-полурусский – это я. И двое просто китайцев – девочка Ань Цзян и старикан Ван Вэй. Я помню это, вспомнил только сегодня утром, когда обрел память. Я встретил Цзян и уже снова потерял ее. Про остальных не знаю вообще ничего – попали ли они в Кларвельт и живы ли они. Их нужно найти.

– Что-то много китайцев, – заметил Том.

– Ты не любишь косоглазых?

– Я обожаю их, – сказал Том. – Я обожаю всех людей из нашего мира, готов мыть им ноги. Я как Робинзон Крузо на перенаселенном острове, с которого нет выхода. Из людей нашего мира я не люблю только Вальдеса. Ненавижу его. Я, со своими лесными тварями, даже мог бы объявить ему войну и попытаться убить его. Но я боюсь убить Вальдеса. До сих пор он был единственным человеком, который знал, как выйти из Кларвельта. Я боялся закрыть для себя последнюю дорогу домой. Теперь появился ты, и у меня появилась надежда. Как ты думаешь, теперь я могу позволить себе поймать эту пасукуду – Вальдеса и оторвать его чересчур длинные руки и ноги? А заодно и голову?

– Можешь, – сказал я. – Даю тебе на это личное разрешение.

– А гарантии?

– На что?

– На выход отсюда.

– Найдем Демида – получишь гарантии. Он мужик умный. По-моему, любой мизинец на его ноге соображает лучше, чем голова профессора экономики.

– Хочу найти Демида. Я уже влюбился в него – заочно.

– Что ты умеешь, волшебник Том?

– О, я могу многое! – Томас величественно взмахнул руками. – Я повелеваю всеми лесными тварями и делаю кровожадных зверюг кроткими аки агнцы! Я могу заставить монстров выйти из леса в светлое время суток и сожрать любого, кто встанет на моем праведном пути. Я изготавливаю магические талисманы-обереги из голов жабоглавов и каждый человек, который приложит такой оберег к своей груди, превращается в существо, покрытое чешуей и неуязвимое для зубов и когтей. Я даю эти обереги местным крестьянам а взамен получаю от них все, чего пожелаю, в том числе искреннюю дружескую поддержку и расположение самых красивых местных девиц. Я растираю в порошок сушеную пятую ногу озерной рыбы Фухх и получаю шамкр самого лучшего качества…

– Постой-ка, – перебил я поток слов гордого кудесника. – А что такое шамкр? Я уже не раз слышал это словечко.

– Шамкр? Это такой порошок. Доставляет радость. И добавляет зрение.

– Наркотик?

– Наверное. В этом мире до черта разных наркотиков. Аррас – растертая высушенная аррастра. Жупак, который изготавливают из коры дерева Жу-жу. Фиха – из сока местных одуванчиков, эту дрянь жуют. Пирта, муравьиный мед, ресницы широмута, шамкр, тырки… Все и не упомнишь.

– А что, тырки тоже наркотик?

– Слабый, слабее второсортной марихуаны. Но местные крестьяне крепко на него подсажены, жуют свои тырки целый день. Меня мало все это интересует, я пользуюсь только шамкром. Он дает возможность видеть в темноте. Это бывает весьма полезным – особенно когда ночью выходишь из леса. Производством наркотиков в этом мире заправляет Вальдес. Говорят, сам он не употребляет никакой дряни, даже вина не пьет. Но ему удобно держать жителей Кларвельта на крючке. Мне кажется, потому горожане так и испортились. Благородные господа имеют право на ежедневную бесплатную порцию жвачки из арраса. А аррас быстро вышибает мозги даже из тех, у кого они когда-то были, превращает людей в тупых и агрессивных уродов. Они хотят только жрать, пить и наблюдать бои гладиаторов. Они даже не хотят совокупляться с женщинами. В городе почти не рождаются младенцы, город вымирает. Деревни пока держатся. Но мне кажется, что Вальдес и к крестьянам скоро подберет какое-нибудь подходящее средство. Тогда хана всему этому Светлому Миру.

– Зачем он это делает?

– Не знаю… – Том удрученно поскреб черными пальцами в затылке. – Мне кажется, он хочет уничтожить этот мир как можно скорее. Но зачем он делает – я понять не могу. Он же здесь царь и бог…

– Надо добраться до поганца Вальдеса, – заявил я, – захватить его, обезвредить и задать ему много интересных вопросов. И самый главный вопрос – куда он дел Лурдес?

– Кто такая Лурдес?

– Моя девушка. Вальдес украл ее. Из-за нее мы и пришли в Кларвельт.