Казаки и стрельцы орали «ура».

— А где же их обоз? — спросил Старца рыжий немец. — Припасы-то где?

— Должно, по реке на стругах следуют… — неуверенно сказал помогавший ему и знавший счет казак. — Как же без припасу?

Но никаких припасов не было! Стрельцы, застрявшие с тяжелыми строгановскими стругами на переволоке через Урал, опасаясь нападения татар в открытом, неукрепленном месте, побросали и корабли, и все многочисленные припасы, забранные у купцов, отправившись дальше налегке, только с одним оружием.

Князь Семен Волховский держался осанисто, солидно. Ходил, будто военачальник великий, по стенам, поглядывал из-под руки, правильно ли пушки стоят. Громким голосом справлялся, все ли исправно, отдавал не то приказы, не то советы, как лучше оборону держать.

С ним ходила свита человек пять-семь. И два особо приближенных стрелецких головы — Иван Киреев да Иван Васильев Глухов. Киреев глядел на все мрачно, а Глухов, поддакивая каждому слову Волховского, так и стриг глазами по сторонам.

— Ну вот! — сказал князь, усаживаясь с Ермаком за широкий стол, соблюдая вроде бы чины: сам против Ермака, Киреев против Мещеряка, Кольцо против Глухова. — За дело тебя, атаман, Государь наш покойный благодарил. Хорошо вы тут все обустроили! Молодцы. Хвалю! И помощники у тебя изрядные!

— Это не помощники, — сказал Ермак. — Это товарищи мои. Мы здесь все равны.

— На войне такое никак не можно, — криво улыбнувшись, сказал князь. — На войне единоначалие требуется!

— А ты бывал на войне-то?! — буркнул Кольцо.

— Это ты к тому клонишь, чтобы мы к тебе в подчинение пошли? — спросил Мещеряк, впиваясь своими раскосыми серыми глазами в князя.

— Так ведь это Государем предписано, — поднял брови князь. — Приказ надо исполнять!

Кольцо вскочил, зашелся в гневе так, что даже ничего сказать не мог, только рот открывал, как рыба. Хорошо, что по старому казачьему обычаю за стол переговоров садились без оружия, снимая его в прихожей под присмотр дежурного казака.

— Сядь, — грозно сказал Ермак и, дернув Кольцо за кафтан, опустил его на лавку. — Дай князю досказать.

— А я уж все сказал! — смешался князь.

— Вот у вас и еще непорядок, — подзудил Глухов. — У вас Маметкул сидит плененный. А надо его скорее в Москву отправлять!

— Да-да-да… — согласился князь. — Маметкул-хан — особа знатная, его в затворе содержать нельзя. Надо скорей в Москву.

— Ежели будет на то твоя воля, князь, — заторопился Глухов, — так я его и поведу скорее обратно через горы. Дорога опасна, мало ли что! Я вот сколь подобных людей водил, а и то опасаюсь.

— Да-да-да! — согласился князь. — Прямо с завтрашнего дня и отправляйтесь. Забирай всех перми-чей — вожей, что нас сюда вели, десяток стрельцов, и ступайте с Богом.

— Ой, тяжкая это дорога, тяжкая, — завздыхал хитрый Глухов. — Поспешать надо! А то, неровен час, снеги падут! Пропадем! Я уж сбираться пойду, а утром и тронусь…

Разговора не вышло. Князь почувствовал, что казаки под его команду не пойдут. А силы заставить их он не имел. Только было собрался голос повысить, как Ермак его живо осадил.

— Вот ты воеводить собрался, — сказал он просто, — а как же это ты без припаса пришел?

— Так кто же ведал, что здесь места такие лешие да безлюдные. Ведь от Камня до вас, почитай, никого!

— Так ты грабить наладился? — зло засмеялся Кольцо. — А еще нас, казаков, разбойниками дразнят! А разбойники-то вы!

— Я таких речей поносных слушать не могу! — вскипел князь.

— Можешь! — сказал, подымаясь, Ермак. — Можешь. Зараз тебя бы вместе с Глуховым твоим назад наладить, потому — не вояки вы! Да и то сказать, ведь веема вы назад не дойдете.

И, цепляя в прихожей к поясу саблю, крикнул в горницу:

— Глухов-то воевода поумней тебя будет. Вон как обратно побежал! Что твоя собака от пожару!

И, выйдя на крыльцо, тоскливо посмотрел, как жадно хлебают щербу и уписывают хлеб у казачьих котлов стрельцы, изголодавшиеся на походе, заметил:

— Вот те и государева рука, и московская подмога! Покойников привели!

— Ермак Тимофеевич! — Волховский вышел на крыльцо. — У меня к тебе разговор есть.

Ермак вернулся в избу.

— Я не стал при твоих царскую грамоту до конца читать, а тут про тебя прямо сказано. — Он достал свиток, развернул. Пробежал глазами строки. — Вот: «А Ермаку указал Государь быть в Москве». Понял? Заутре сбирайся с Глуховым, Маметкула повезете. Ох, и великая честь тебе будет!