— Нет, брат, — сказал Ермак, — война в самом человеке. Человек человека теснит да кабалит, потому сатана его научает да подталкивает…

— Ну ты, батька, прям как поп! — сказал Михайлов.

— Нет, — сказал, подбрасывая дров в костерок, Ермак. — Просто я старый — навидался всего, а сплю мало… Вот мысли всякие в голову и лезут. А то сказать, казаки, ежели мы о душе думать не будем, чем мы татар лучше… Ежели только саблей махать, да посады жечь, да струги грабить — так ведь Доживем до монгольского художества. Вот были воины! Пол-мира покорили! А сами, сказывают, мышей да человечину ели!

— Брешут! — не поверил Мещеряк.

— Да не брешут! Потому шли большим войском, а на переходах большим войском кормиться нечем. Тут вот и выходит, что в поле и таракан — мясо! Ели мышей! Они же никакой пищи, кроме кумыса да мяса, не знали!

— Ну а человечину-то как же?

— А очень даже просто! Они в такой гордыне пребывали, что, мол, только они и люди, а все остальные — скот и дичь, — потому ее и есть не зазорно.

— Вечно вы к еде разговоры заведете! — рассердился Михайлов — Как после этого щербу хлебать? На трех рыбах варена, а вы такое…

— А очень даже просто! — сказал Ермак, доставая из-за голенища ложку. — Где щерба-то?

Сняли казан с огня, перекрестились, притулились вокруг, хлебать по солнцу.

— Аж губы слипаются — похвалил Мещеряк.

— Да тут чего только нет! — сказал Михайлов. — Тута и стерлядь, и осетерко, — вот счас юшку схлебаем — сами увидите.

— Век бы ел — не наелся! — сказал Ермак, чисто и умело разбирая голову. — И всем-то наш батюшка Тихий Дон богат, — вздохнул он, когда, наевшись, разлеглись атаманы на теплом прибрежном песочке. — Ему бы мира да спокойствия.

— Сказывают наши старики, прежде мир был, когда здеся была страна Кумания, — заметил Мещеряк.

— Эхма! — невесело усмехнулся Ермак. — А они тебе сказывали, чем наши предки-половцы промышляли?

— А чем тут промышлять можно? Рыбу ловили да стада водили. Говорят, пахали маленько.

— Полоны они к туркам из Руси водили! И своими не брезговали! Я в Астрахани много со стариками-куманами говорил, — такая была держава — не дай Господи! И тоже, значит, пока ты вольный, ты — человек, а как оскудел — хуже скота — веревку на шею и в Азов, на рабский рынок!

— Тогда понятно, почему их Господь монголами покарал. Ишь ты, рабами торговали.

— А Русь чего же? Русь-то за что татарвой покарал? — спросил Яков Михайлов.

— А рабы-то откудова брались? Это которых половцы в степи имали, а остальных-то большинство из Руси вели! Князья да бояре продавали!

— Да и счас продают! — сказал Ильин. — Ты что, думаешь, когда крымцы на Русь идут, их тамо не встречает никто? Ишо как ждут, и барыши совместно делят.

— Кругом крамола да измена! Потому мы и ушли! — сказал Мещеряк, поднимаясь.

— А неровен час, татары обратно силу возьмут — вернется золотое ордынское времячко, вот тады мы и завертимся… — вздохнул Михайлов. — И сейчас-то полоны отымаем, а тогда всю Русь под корень изведут…

— Господь не допустит, — опасливо перекрестился Черкас. — Невозможно такое.

— Ишо как допускает! — сказал Ермак. — Богу молись, а за саблю держись.

— В полон ведут тех, кто сами идут! — сказал Мещеряк.

— А кто не идет — того убивают! Ты их не вини… Не греши на людей!

— А по мне, так лучше пущай убивают! Ни за что не дамся! — сказал Черкас.

— Потому ты и здесь, сынок! — потрепал его по чубу Ермак. — А только видал я в полонах и казаков, и храбрецов разных. Это уж как судьба!

— Кисмет, — сказал Мещеряк. — Кому что на роду написано. А что думаешь, могут старые времена воз-вернуться?

— А почему бы им не возвернуться? Сейчас Псков да Нарву отдали! Ногаи с крымцами на Москву пойдут. Сибирский хан с ними стакнется — нам и пятиться некуда станет. Вот те и здрасте, татаре-басурмане — благодетели! Припасены ли у вас колодки на наши шеи? У Руси сейчас войск раз-два и обчелся, а врагов — как у дурака вошей.

— Поговоришь так-то, только расстроишься, — сказал, оправляя коня, Мещеряк.

— А чего ж зажмуркой жить! Ты, чай, не баба, да и не простой казак — атаман! Твои ночи короче! Нелика честь — велики и заботы! Это все надо на Кругу обговорить. На какую сторону сперва отмахиваться!

— Уходить надо! — сказал Черкас.

— Куды это с Дону уходить?

— Искать страну Беловодье! Ведь есть же она. Я не первый раз слышу!

— А где ее искать?! — усмехнулся Ермак.

— Сам же говорил — на востоке солнца, у страны Киттим!