– Сознаваться будем, гражданин Прицкер? Или с вами строго поговорить? У нас не милиция - не забалуешь.

Шура, за считанные секунды продумавший линию поведения на четверть часа вперёд и на все оставшиеся годы, радостно заявил:

– Наконец-то я у своих, дорогой товарищ сержант госбезопасности!

– Какой я тебе товарищ, сука?! Пока не расстреляли, я для тебя - гражданин начальник.

– Простите, гражданин начальник, по званию выше буду. Но какие условности между нами, чекистами!

– Доказательства?

– Для начала докажу, что я не Прицкер и, тем более, не Фройлих Моисеевич. Товарищ сержант, вроде у вас сало осталось, можно?

Остатков обеда жалко. Но желание узреть, как еврей харчит сало, победило. Гэбист вручил арестанту бутерброд и принялся задумчиво смотреть на его исчезновение внутри классового врага. Вот до чего германская разведка дошла - для конспирации научила евреев свинину глотать. Или английская, а может - японская, это нехай начальство повыше разбирается.

Лёгкое на помине начальство материализовалось в дверях, щеголяя знаками различия майора ГБ.

– Что здесь происходит? Опять водкой разит в рабочее время?

Глава районного отдела славен отменным нюхом на водку и на преступников. Он только что оприходовал поллитру и заставил сознаться во вредительстве двух огородников, выращивающих контрреволюционно мелкие огурцы, именуемые буржуйским словом "корнишоны". Несмотря на это майор безошибочно уловил два запаха: водки от подчинённого и шпионажа от поедателя сала.

– Следственный эксперимент, трищ майор госбезопасности! Шпион только что доказал, что документ на еврейскую фамилию - фальшивка.

Подозрительно. И неправильно. За полдня рабочего времени начальник выявил всего лишь вредительство, а сержант - шпионаж?

– Задержанного - ко мне.

– Есть, трищ майор госбезопасности!
– подчёркнутым соблюдением строевых правил сержант попытался скрыть опьянение, тем больше себя выдал.

Кабинет начотдела гораздо крупнее, нежели у сержанта. Посреди - большой стол с зелёным сукном, лампа с зелёным же абажуром. На стене - целый иконостас: Сталин, Ленин, Берия.

– Имею ценную разведывательную информацию!
– заторопился Шурик, пока его снова не начали бить.

– Чистосердечное признание смягчает вину, - привычно прогундосил майор. Не соврал. Естественно, смягчает. Вместо побоев, прочих пыток и казни раскаявшегося клиента просто шлёпнут, гуманно.

– Товарищ майор госбезопасности, как бы сержанта удалить. Уровень секретности такой, что вы его расстрелять обязаны, если услышит.

– Стой за дверью. Ну?

Убедившись, что кормилец плотно притворил дверь, студент нагнулся к майору и доверительно зашептал:

– Вчера Советский Союз предложил Великобритании и Франции условия договора о коллективной безопасности в Европе.

– Что ты мне на мозги гадишь? Эта тайна в газетах напечатана.

– Сейчас самое главное, чего в газетах нет, - шурикин шёпот стал совсем заговорщицким.
– Не будет никакого договора! Империалисты специально время тянут, а сами к войне готовятся.

– Доказательства?

– Не могу даже вам сказать. Уровень секретности - государственная важность.

Чекист побарабанил пальцами по столу. Двоякая ситуация. Можно передать арестанта выше - за выявление такого информатора положен орден и бутылка сержанту. Если выйдет пшик, могут выговор влепить. Может, тихо грохнуть при попытке к бегству?

– Зачем на девицу и милиционера напал?

– Нет, сам милиционер ударил, видно хотел её сильно, вы понимаете. Я ему замечание сделал - нехорошо, мол, товарищ, без обоюдного согласия, он на меня набросился, избил. Даже убить пробовал. Я с трудом упросил, чтобы меня к своим отправили. Ну, в ГБ.

– Да, на них похоже. Но мы, госбезопасность, другие, бережём страну и честь мундира, - успокоенный правдоподобным объяснением, начальник отдела решился, поднял телефонную трубку и доложил невидимому шефу про инцидент с Прицкером.
– Отправлю тебя к Лаврентию Фомичу. Уж он на любые тайны уполномочен.

Вроде Берию зовут Лаврентий Палыч, а не Фомич, изумился студент. Потом понял свою ошибку - на поезде в сопровождении двух угрюмых сержантов его доставили не в Москву, а в Минск, под ясны очи Лаврентия Фомича Цанавы, наркома внутренних дел БССР.