Сентябрьское солнце может быть жарким, почти летним, но сентябрьские ночи сыры и неуютны. И наступают они поспешно, и тянутся долго.

Едва сошел закат, как множество незнакомых звезд засияло в зеленом небе. Варя знала, что осенью бывает много звезд, но своими глазами видела это впервые.

— Даже смотреть страшно, — сказала она. — Голова кружится. Зато красиво!

Ей было холодно в куртке, которую в городе она носила до ноября. Из чащи тянуло стылой прелью, древесной и грибной. Лес стоял однообразно черный, как забор, а ведь еще полчаса назад березы на обочине были такими ослепительно-желтыми, что, казалось, они фосфоресцируют в сумерках. Не верилось, что темнота сможет погасить эти светильники — они сияли и шелестели.

Но теперь остался лишь шелест. Какая-то невидимая большая птица перелетела с ветки на ветку, громко шоркнув крыльями. Совсем как в страшной сказке! Какой? Про Белоснежку, кажется?

Варя поежилась и нарочно громко крикнула:

— Долго еще?! Когда поедем? Я замерзла!

Артем возился под капотом заглохшей «восьмерки» при свете туристического фонарика. Услышав Варин голос, он выпрямился, выключил фонарик, вытер руки какой-то дачной тряпкой, которую нашел в салоне.

— Плохо дело, котенок, — сказал он. — Карбюратор полетел. Машина-то рухлядь.

— Ты говорил, бензин кончился.

— И это тоже. Но бензин дело наживное: поголосовали бы на дороге, помог бы кто-то. А тут полный капец. Ты не переживай! Ничего, прорвемся.

В темноте Артем казался огромным, непохожим на себя. По фальши его голоса Варя поняла, что дело плохо. Старая «восьмерка», боком съехавшая в кювет, выглядела мертвой, подбитой.

— Что же теперь делать? — спросила Варя.

Скорее у себя спросила, чем у Артема, но он добросовестно ответил:

— Пока не так поздно и машины попадаются, на попутке доедем до деревни. А там поглядим.

— Ты с ума сошел! Какая деревня? Нас ищут!

— И здесь, у черта на куличках, тоже? — удивился Артем. — Ты, котик, думаешь, менты такие умные?

Вот тупица! Варя разозлилась не на шутку, но взяла себя в руки и постаралась объяснить доходчиво:

— Всюду разосланы наши фотографии. Помнишь, что творилось в аэропорту? Мы ведь с тобой не пачку макарон в супермаркете увели — мы взяли редкие и страшно дорогие произведения искусства. А Галашин человек богатый и влиятельный.

— Ну и что?

— А то, что у Галашина все схвачено. Менты бегают, как савраски, ищут его добро. И нас ищут. Значит, надо действовать хитро и делать то, чего никто от нас не ждет. Ты сам говорил, эту дурацкую колымагу никто не бросится искать — даже если дед-дачник заявил об угоне, раскачаются менты не скоро. А куда мы поехали, никто на свете не знает. У нас есть запас времени.

Она шлепнула ладошкой по холодному боку «восьмерки»:

— Эх, подвела нас машина! А так хорошо все шло!

Она снова зябко поежилась. Артем ее обнял, она не сопротивлялась. Его руки пахли бензином. Он был горячий, как печь. Он был сильный. Он был послушный. Кое-что для нее он еще сможет сделать.

— Нам нужна другая машина, — твердо сказала Варя.

— Где мы ее тут возьмем?

Артем тоскливо уставился на пустую дорогу, слабо белевшую во тьме. Это был глухой проселок. Вечером попалось навстречу им лишь несколько немытых грузовичков да деревенский мотоцикл с люлькой, груженной сеном. Недалеко от райцентра они даже обогнали настоящую рыжую лошадь. Лошадь тащила телегу, какие бывают только в кино; в телеге сидел дед, тоже очень киношный, в дождевике с капюшоном. Лошадь щелкала тяжелыми копытами по асфальту и мерно качала головой.

— На ней как будто наушники, и она музон слушает, — сказал Артем и рассмеялся.

«Вот дурак», — подумала тогда Варя.

Ей вдруг захотелось, чтобы все побыстрей кончилось, сию же минуту. Но до синего моря было далеко. Сейчас, когда «восьмерка» заглохла, слишком далеко!

— Ладно, подождем, пока проедет какой-нибудь деревенский хмырь, пусть на мотоцикле. Тормознем его, — бодро предложил Артем. — Не важно как, но тормознем. Я даже поперек дороги лечь могу. Он подойдет, а я его монтировкой оглоушу. И мы…

— Ты с ума сошел! — возмутилась Варя. — Никаких оглоушенных! Мы же не бандиты. Мы так чисто всю работу сделали не для того, чтобы теперь бить по башке первого встречного. Я вообще не выношу вида крови.

Артем крепче прижал ее к себе — тонкую, маленькую, единственную. Теперь не важно, что он сделал кое-что не так, как она хотела. Ей не надо все знать. Дальше будет хорошо. Теперь они навсегда вместе.

— Нужно добраться до места, где есть какие-нибудь машины, — рассуждала Варя. — А там уж как получится.