Стас с Вероникой уже добрались до гастронома и стояли под бетонным козырьком, рядом с банкоматами.

— Понимаете, Станислав Иванович, — сказала Вероника, — медлить нельзя. Версия с квартирами дает надежду обнаружить Немешаева.

— Каким образом? Обойти всех ловких старушек? Это немыслимо. Кое-что предпринять можно, но время!

— Есть еще одна идея.

Почти смерклось. В полумраке, подсвеченное с одной щеки рекламным малиновым огнем, лицо Вероники казалось незнакомым, глаза блестели, как бусины.

— Я тут попробовала составить психологический портрет преступника… — начала она.

Стас скептически фыркнул — он не слишком доверял психологии и считал ее лженаукой. Вероника все-таки продолжила:

— Конечно, Немешаев человек закрытый, даже его приятели-альпинисты мало что могут о нем рассказать. Что нам известно точно? Он спортсмен-скалолаз, кандидат в мастера спорта, человек физически крепкий, умелый. Такой просто обязан быть честолюбивым и способным на риск. Вы со мной согласны?

Стас поспешно кивнул — он хотел, чтобы Вероника поскорее выложила все, что собиралась. Образ голодного Рыжего (свою квартиру подполковник не навещал уже два дня) мучил и тревожил его совесть.

Даже волнуясь, Вероника умела говорить голосом ровным, протокольным:

— По всем отзывам, Немешаев не отличался богатой внутренней жизнью. Но и рубахой-парнем он тоже не был. Его скрытность я объясняю унизительным положением альфонса при властной Зинчук. Если это она толкнула его на преступление…

— Мы ничего не знаем о преступных делах Зинчук, — перебил ее Стас. — Можно такого нагородить на пустом месте! Как с Самоваровым. Если на этом факты у вас кончились…

— О нет! — так громко вскрикнула Вероника, что какой-то небритый дядя, который вышел из магазина с фигурной двухлитровой бутылью пива, подошел ближе. Он с интересом стал вслушиваться.

Вероника волком посмотрела на дядю и бутыль. Она перешла на шепот:

— У Немешаева имелась еще одна индивидуальная особенность. Я бы даже назвала это страстью: он любил хорошие машины. Был опытным и лихим водителем, замечен в неоднократном превышении скорости. Зинчук его отмазывала, так как жертв и аварий не было. Сам Немешаев числился владельцем «лексуса», имел доверенность на вождение «мерседеса» Зинчук. Обе машины на месте, последние дни Немешаев на них не ездил. Но когда я думаю, какой способ бежать из города он бы выбрал…

— Угон?

— Вот именно! Я решила проверить все случаи угона, которые зарегистрированы после гибели Зинчук. Важны любые подробности — откуда машины угнаны, каким способом, найдены или нет, в каком были состоянии.

— Разумно.

— Но мне обещали эти материалы только завтра! Это ужасно долго! К тому времени Немешаев на край света может укатить, если уже не укатил…

Стас испугался, что она сейчас заплачет — он терпеть не мог женских слез. Они делали его черствым и равнодушным. Вероника такого отношения не заслуживала, потому что говорила дело.

Стас сказал серьезно:

— Хорошая мысль, но все-таки паниковать не стоит. Вот завтра прямо с утреца…

— Станислав Иванович! — взмолилась Вероника.

Она хотела сказать: «Вы лучший на свете!», но получилось то, что должно:

— У вас такие связи! Вас послушают! Сделайте прямо сейчас какой-нибудь звоночек, чтобы мне уже сегодня предоставили материалы по угонам.

— Вы что, всю ночь собрались над ними сидеть?

— Я все равно не усну, а так будет польза. Вдруг?.. Вы понимаете?

Стас нахмурился: похоже, эта девица от него не отстанет. Между тем стемнело дочерна, дядя с пивом давно побрел своей дорогой. Стас представил, что в эту минуту несчастный Рыжий мается голодом в пустой квартире.

— Мы сделаем вот что, — сказал Стас. — Я таки зайду в магазин, возьму рыбы и покормлю кота — я тут рядом живу. Потом, так и быть, позвоню насчет угонов: мне самому интересно. Вы можете подождать меня здесь или в кафетерии.

— Я тоже зайду в рыбный.

— Зачем?

— Мама любит бычки в томате.

«Девушка из хорошей семьи», — усмехнулся про себя Стас.

Так Вероника увязалась за подполковником в гастроном. В рыбном отделе она со знанием дела заглядывала в витрины.

— Возьмите лучше путассу, — советовала она Стасу. — Выйдет чуть дороже, зато рыба свежая. А посмотрите на этого минтая! Явно он уже был разморожен, и не раз. Глаза мутные, жабры серые, кожа тусклая, с прожелтью.

«На себя посмотри!» — подумал Стас, а вслух сказал:

— Вы, похоже, знаток рыбы?

— Полгода назад я вела дело по злоупотреблениям в супермаркете. Там торговали тухлой рыбой и прочей гадостью. Потом я долго есть не могла, только через силу: в молоке мне чудились сальмонеллы, в хлебе мышиный помет, про сосиски я уж молчу.