Однако тут в защиту продюсера высказался и международник Подкопаев. Оказывается, он уже лет тридцать знал отца Дурманова, когда-то работавшего в аппарате ЦК КПСС, а теперь ставшего сенатором, и был очень высокого мнения обо всем этом семействе. «Достойные люди! Очень достойные!» – несколько раз хмуро повторил Василий Данилыч. Калачников понял, что союзников он вряд ли найдет, и вынужден был сменить пластинку.

Вскоре Маминов еще раз сбегал на улицу и, заявив, что угли в мангале дошли до нужной кондиции, забрал с кухни уже нанизанные мясом вперемежку с луком и помидорами шампуры и отправился готовить шашлык. Калачников поплелся вслед за Борисом, но так как помощи никакой не требовалось, он какое-то время гонял мяч с детьми и собакой.

Когда Петр вернулся к мангалу, мясо уже подрумянилось и издавало аппетитный запах, способный вызвать слюноотделение даже у плотно пообедавшего человека. Переворачивая шампуры и щурясь от дыма, Маминов спросил:

– Так кто это там у тебя появился?

Он был в курсе многих романов и просто блядских похождений Калачникова, о которых из мужской солидарности и здравомыслия никогда не рассказывал своей жене. Поэтому Борис и сейчас рассчитывал на откровенность.

– Да не о чем говорить, – отмахнулся Петр.

– Ты это брось! Я чувствую, что с тобой что-то происходит. Ты стал какой-то не такой. Откуда она? Из наших, что ли, из телевизионщиков?

– Нет, она врач.

– Любопытно, – не отрывая глаз от мангала, сказал Борис, – а сколько ей лет?

– Нет и тридцати.

– Ну и что! Возьми моего соседа, Подкопаева, у него с женой разница в возрасте еще больше.

– У меня другой случай, – с непонятной досадой возразил Калачников. – Марина не просто доктор и красивая женщина, она еще и умница.

– Ну, судя по тому, как она тебя накрутила, явно не дура… – С мяса на угли закапал жир, и раздалось яростное шипение. Маминов покрутил шампуры и только после этого задумчиво добавил: – Марина – хорошее имя, хотя был период, когда всех девочек так называли, и тогда оно казалось немного вульгарным.

– И еще у нее ребенок. Сын. Ему пять лет, – вернул разговор от общих философствований к конкретике Петр.

– Ты считаешь это недостатком?

– Как раз наоборот. Мальчишка очень забавный. Да и в Марине меня все устраивает. Но я боюсь, что мне придется выбирать – или она, или шоу-бизнес.

Маминов вскинул глаза. Разговор все больше заинтриговывал его.

– Она уже ставит тебе условия: или – или?! – удивился он. – Этого я не люблю в женщинах больше всего! Плохой симптом… Знаешь, мой тебе совет: чем раньше ты с ней завяжешь, тем для тебя будет лучше.

Калачников запротестовал:

– Никаких условий она мне не ставит…

– Нет-нет! – в свою очередь, перебил его Маминов. – Внешне это может выглядеть как угодно, но раз перед тобой такая дилемма возникла: быть или не быть в шоубизе? – значит, твоя пассия нашла способ поставить жесткое условие. Фактически она требует от тебя жертв, и немалых! Женщины вообще любят требовать от мужчин жертв, но никогда не бывают им за это благодарны. – Дым опять попал Борису в глаза, и он утер выступившие слезы тыльной стороной ладони. – Ты помнишь этого английского короля… или принца… ну, который отказался от короны ради женитьбы на какой-то простолюдинке-американке. Это, кажется, было перед Второй мировой или сразу после нее – можешь уточнить у Наташки, она такие вещи знает. И что же?! – сделал он торжествующую паузу. – Сразу же после свадьбы гребаные молодожены стали грызться между собой, как кошка с собакой. Думаю, мысль о несоразмерности своей жертвы отравила этому выпендрежнику… ну, этому несостоявшемуся королику остаток дней. Он не жил, а доказывал всем, и себе в первую очередь, что поступил правильно. Ты хочешь, чтобы с тобой было то же самое?! Учти, в твоем возрасте вообще вредны радикальные перемены. Да и что ты будешь делать без шоу-бизнеса – пойдешь работать медбратом?!

– Ну-у-у, наверное, не пропаду, – неуверенно протянул Калачников.

Он зябко похлопал себя по бокам, передернул плечами, так как вышел на улицу без куртки.

– Не пропаду-у-у! – передразнил его Борис. – Учти, твоя дамочка и внимание-то обратила на тебя лишь потому, что ты знаменитость. Можно сказать, звезда. Кстати, где вы познакомились? – поинтересовался он.

– На съемках программы «Танцуют звезды» мне стало плохо, вызвали «скорую помощь», и приехала она, в смысле Марина, – опуская детали, ответил Петр.

– У тебя проблемы со здоровьем? – встревожился Маминов. – Чего же ты раньше ничего не говорил?!

– Так, ерунда, – отмахнулся Калачников. – Что-то вроде межреберной невралгии. Жить буду.

Беспокойство за друга на лице Маминова сменилось озорной улыбкой.

– Ну, ты силен! – заржал он. – Половой террорист! Сексуальный гангстер! Снимаешь даже врачих «Скорой помощи», приезжающих тебя спасать.

Тут Борис снова переключился на шашлык и, по каким-то своим признакам решив, что мясо уже готово, стал перекладывать шампуры с мангала на огромную металлическую тарелку, или круглый поднос, – судя по вязи, выбитой по краям этого предмета, вещь была сделана где-то в Азии и привезена в качестве сувенира из загранпоездки.

– Понимаешь, у меня из головы не идет один недавний случай, – произнес Калачников, пытаясь объяснить другу суть своих проблем и в целом своих взаимоотношений с шоу-бизнесом: у него вдруг появилось огромное желание высказаться до конца.

– Ну, – буркнул Маминов, не прекращая манипулировать шампурами.

Петр вкратце рассказал, как на днях у своего дома встретил двух почитательниц, как одна из них притворилась, что он сломал ей ногу, и как Волкогонова выставила мошенниц. Но вот последовавший затем разговор с Мариной о том, что это и есть его зрительская аудитория, Калачников изложил в мельчайших деталях, для него это было важно.