Шрифт:
– Поступай с этим, как сочтешь нужным, – Сандра повесила «Мальборо» рядом с мойкой на пластмассовый крючок и опустилась на кожаное сиденье табуретки. – А почему ты решил обо мне написать? Если не секрет.
Абрикосов молчал, не зная, как ответить.
– Хотя, не важно. Можешь не отвечать. Мне просто… это… не могу найти нужного слова… Приятно, нет. Скорей «хорошо».
Ланская согнула ноги в коленях и сидела как кошка, подтянув одну ногу под себя, а на колено другой положила подбородок.
– Все эти дни, когда становилось совсем плохо, я вспоминала наш разговор, твое желание написать об однокласснице А. Ланской. А мне было очень плохо, Абрикосов, – слово «очень» Сандра выговорила как-то певуче, будто взяла ноту древней погребальной песни.
Юрий не видел ее в таком состоянии никогда – казалось еще секунда, и Сандра потеряет сознание: лицо внезапно побледнело, глаза увлажнились, дыхание стало прерывистым. Она закрыла лицо руками и умолкла.
Постепенно Сандра справилась с волнением и вновь заговорила, уже спокойно:
– Я вспоминала наш разговор, и становилось хо-ро-шо.
Выпили кофе, и Юрий уехал.
В автобусе, стоя на задней площадке, Абрикосов как обычно прикидывал варианты.
Первый – Виктор придет и уснет. Второй – Ланская повезет Лешку ночевать к себе. Третий – «кони».
Пять лет назад, впервые столкнувшись с пьяным безумием, Юрий реагировал иначе. Было слушанье дела, был суд.
Но перед слушаньем Абрикосов пришел к прокурору по надзору с просьбой помочь не доводить дело до тюрьмы.
– Вы уверены, что это опять не повторится? – поинтересовался прокурор, молодой, похожий на вчерашнего десятиклассника, паренек.
Юрий тогда уклонился от прямого ответа:
– Они ведь любят друг друга. Хочется верить, сделают выводы из происшедшего.
Абрикосов решил изменить показания после разговора с Верой и эпизода на третьем допросе.
Юрий сидел в кабинете следователя, когда другой следователь неожиданно ввел Виктора. Абрикосов продолжил говорить:
– Вера мотивировала свою просьбу страхом за себя и ребенка. К этому моменту Виктор Крамнов уже неделю не появлялся у них. По телефону я, как мог, старался убедить Веру в невозможности патологически агрессивного поведения Виктора, «совершенно нормальный человек». Бывшая супруга уверяла, что знает Крамнова лучше и можно ожидать всего. Я согласился приехать, предполагая уладить ситуацию.
– Каким образом? – рассмеялся вошедший следователь, немолодой, лысоватый, лет сорока пяти.
– Думал поговорить с ней и Виктором, Вера сообщила о желании Крамнова прийти.
До Абрикосова с опозданием дошел подтекст вопроса следователя, и он добавил:
– Две ночи я спал на диване с сыном «вальтом», а на третий день сказал Вере: «Ты бредишь. Если сегодня Виктор не придет, то завтра меня здесь не будет».
В тот момент Юрий ощутил изменение в психологической атмосфере, царившей в кабинете. Из-за Виктора. Крамнов как-то разом обмяк. Пока не прозвучали слова Абрикосова, что он спал с сыном «вальтом», от Виктора исходил поток злой пульсирующей энергии.
– Подробней, пожалуйста, – потребовал немолодой следователь.
– … телефонный звонок, поднял трубку. Звонил Виктор. Поздоровались. Я спросил, правда ли то, что он угрожал Вере? «Нет. Неправда. Позови ее, пожалуйста».
Вернулся на кухню. Вера сообщила, по всей видимости, скоро приедет Виктор: «Он спросил, почему Юра у меня, я сказала, что приехали родственники, и ему негде ночевать». «Значит, и ко мне приехали родственники» – и повесил трубку.
– Зря ты сочиняешь… – Абрикосов болезненно реагировал на ложь.
Потом, на суде, он врал, старался выгородить Виктора «… наверное, нож лежал на холодильнике, Виктор взял его машинально, как берут со стола авторучку или коробку спичек и, беседуя, вертят в руках».
Выходившие после приговора из зала работяги окидывали Юрия презрительными взглядами, «сволочи-интеллигенты хотели засадить невинного человека, да совесть замучила!». (Виктор срочно устроился на завод, чтобы продемонстрировать законопослушность). После суда, казалось, Вера с ним расстанется. Потом решили сделать еще одну попытку жить вместе.
С тех пор вот уже несколько лет Юрий положил за правило не вмешиваться в их отношения. И дело тут было не в страхе перед Виктором. Хотя в невменяемом состоянии с ножом в руках этот человек действительно наводил ужас. Просто Абрикосов боялся осознанно выбрать судьбу убийцы, стать убийцей.
Свидание в метро
Для девушки мужчина может быть принцем,
агрегатом для продолжения рода, средством от
прыщей, сексуальной игрушкой, гужевым транспортом,
кошельком, каменной стеной, бесчувственным
чурбаном, кем угодно, только не человеком.