Шрифт:
Вызвав лифт, Юрий неожиданно для себя пригласил Ларису на вечерний генеральный прогон спектакля. Лицо девушки просияло: «Скамейка, метро?…», и Абрикосов назначил место и время встречи -19.45.
Гордиев узел Абрикосовых
Семейные проблемы неразрешимы, поскольку
участники конфликта приписывают единицам измерения то
значение, которое больше нравится. Например, для бабули
«десять минут» означает обесточенный подъезд, преодоление
девяти лестничных маршей, предынсультное состояние. Для
внучка это сражение между «фашистами» и «нашими».
Дедушка меряет время, пространство и
сердечные чувства исключительно клизмой.
– Честное пионерское!
Фраза долетела до слуха Абрикосова за секунду до того, как Лешка справился с замком. В комнате Вера говорила с кем-то на кухне по телефону. Захлебывалась от смеха, передавала в лицах историю о героическом ночном захвате «грабителей»:
– …наши приехали, а они малиновым вареньем вымазались, на ковре лежат. Дверь, разумеется, открыта. Мужик даже не понимал вначале, что в своей квартире находится. Вообще лыка не вяжет. Прекрасная дама могла только сидеть и мычать. Когда дошло, что не снял квартиру с сигнализации и перед ним менты, мачо стал рыдать: «Дяденька, простите меня». Оказывается, сегодня после обеда его жена и теща из Турции прилетают: «А хуже тещи – только жена». Простили за пять бутылок: три шампанского и две коньяка. Вот так и рождаются уроды, – весело щелкнула Вера ногтем по горлышку пустой бутылки из-под шампанского. – Всем приветик! – и, перекинув через плечо спортивного кроя желтую сумку, она направилась в коридор – вся состоящая из вертикальных линий: полосатый светло-зеленый пиджак, кожаные белые брюки и мужская широкополая шляпа.
– Ну, как поиграли? Давай быстренько укол делай – почти на час опоздали! Вы что?! – упрекнула она Юрия.
Лешка сбросил кроссовки и шмыгнул в ванную мыть руки.
– У тебя еще есть время? Мне надо, чтоб ты задержался, пока Сандра приедет.
– Есть.
– Вот и прекрасно. Чая выпьешь? – Вера повесила сумку в коридоре и вернулась на кухню.
– С удовольствием, – Юрий подождал, пока Лешка вытер руки и взял кусок темного хозяйственного мыла. Абиркосов-старший не любил пользоваться ароматными заграничными. А может, просто отвык?
В кухне он уселся спиной к стене и взял вилку. На тарелках уже лежал жареный картофель.
– Колбасы отрезать?
– Не стоит, – неуверенно отказался Юрий.
– Что ты как бедный родственник? – Вера положила кусок колбасы на тарелку, – приятного аппетита.
– Спасибо.
– Что-нибудь случилось?
В принципе он мог не спрашивать, а Вера не отвечать. Эта история тянулась не первый год.
– Сейчас не знаю, в каком мужчина виде, понимаешь? Может, вообще трезвый! – Она выключила конфорку. – Сандра согласилась побыть, пока Витюша не появится. А тебя прошу побыть, потому что одна боюсь дома сидеть.
Абрикосов ел картофель и старался ни о чем не думать. Это плохо получалось.
Многовато наслоилось опасных обстоятельств. К Ланской ранним утром звонил некий Валерий, представился следователем, расспросил о той ночи, когда она пряталась в Доме Мод. Об этом Сандра сказала во втором перерыве. Допытывался, что делала у Алены. Ланская предупредила Юрия, что Валерию неизвестно о ее появлении в Доме Мод, следователь знает только о приезде к Алене. Потрещали с подружкой, это ненормально? Или преступление?
Чей человек этот Валерий? Откуда ему известно о встрече подруг? И совсем некстати – запой Виктора. Юрий с трудом подавил вспыхнувшую ненависть. В сущности, речь идет о болезни, разве справедливо ненавидеть пациента?
Интересно, Вера в трудную минуту всегда обращается именно к Ланской. Хотя есть более близкие подруги. Стыдится? Или однокашницам надоело выступать в роли палочки-выручалочки? Кому охота прятать у себя жену алкоголика, да еще рецидивиста.
Почему Ланскую всегда зовут Сандрой? И никогда Александрой?
Во всяком случае, вечерние планы летят к черту, на свидание с Ларисой точно не успеть. Обидится.
Сандру Абрикосов встретил один. Лешка схватил велик и умчался на улицу, а Вера, наверное, уже с полчаса на дежурстве.
– Чай? Кофе? – на правах гостеприимного хозяина осведомился Абрикосов.
– По любому, – сбрасывая серый вельветовый балахон, отозвалась Ланская.
– Тогда кофе?
– Тогда кофе, – согласилась она.
Сандра, усевшись на подоконник, глядела как Абрикосов готовит бутерброды. Нарезал сыр, достал из холодильника масло.
Молчали довольно долго, потом Ланская пропела:
– Не по-го-во-ри-ли…
– Чего это ты?
– Знаешь, мне все эти дни… – Сандра говорила сбивчиво, не заканчивая фразы, словно Юрий должен был понимать все без слов. – Я тебе принесла… Сейчас увидишь сам, – она вышла в прихожую и вернулась с пакетом «Мальборо», – сумка какая-нибудь есть?
Теперь уже Абрикосов ушел в коридор, вернулся со своей спортивной сумкой.
– Открывай.
Он расстегнул молнию, и из пакета посыпалась «картошка», только бумажная: блокнотики, пара общих тетрадей, испещренные мелким, но аккуратным почерком салфетки.