— Чего подружку не позвала? — поинтересовался парень, пока его друг открывал дверь в подъезд.

— А вы со мной одной не справитесь… — пошло отшутилась Милена, и они втроем погрузились в подъезд. А после — в квартиру. Логично, что никто из них не заметил, как с крыши соседнего здания за ними следил снайпер, выискивающий через высокоточную оружейную оптику цель на поражение.

В это время прибывший на место и занявший свою позицию наемник следил за окнами, и, к его радости, в одном из них загорелся свет. Милена, которая не могла предугадать последующего развития событий, спокойно подошла к окну, чтобы завесить шторы. Это были последние секунды ее жизни. Плавное нажатие на курок. Громкий выстрел. Голова Милены, словно фарфоровая ваза, упавшая вместе с телом на пол, разлетелась на мелкие кусочки. Парни, не сразу осознавшие, что произошло, стояли в этой же комнате, наблюдая за безжизненным телом ночной бабочки, которое лежало на паркете, усыпанным битым стеклом и остатками черепной коробки.

Когда они вызывали «скорую помощь» по телефону, снайпер, сложив винтовку, звонил по мобильному телефону. Когда трубку на другом конце провода сняли, он сказал лишь несколько слов:

— Шлюха ликвидирована во имя Святого Початка. Ухожу.

В это же самое время к зданию подходил Ганс с поднятым воротником и своей неизменной черной шляпе с широкими полями. Не успел он сориентироваться в неизвестном ему микрорайоне, как послышался треск лопающегося стекла. Хорошо обученный в некие давние и славные времена, Ганс быстро обнаружил окно, в которое стреляли. Что там происходило, ему не позволяли увидеть элементарные преграды из веток и мебели. Однако Ганс смог сразу же определить, откуда был сделан выстрел. Он метнулся в подъезд соседнего здания, чутьем ощущая присутствие убийцы. Забежав в подъезд и менее чем за минуту достигнув пятого этажа, ничем себя не выдав, он услышал шаги спускающегося человека: по всей видимости, это и был снайпер, скрывающийся с места преступления. Ганс, предварительно выключивший свет в подъезде, спрятался за мусоропроводом. А снайпер, которому темнота была только на руку, даже и не предполагал, что его могли вычислить, поэтому спокойно продолжал свой спуск. Когда он достиг пролета пятого этажа и намеревался двигаться дальше, Ганс выскочил и схватил снайпера за плечи. Отбросив опешившего от неожиданности бойца Святого Початка, Ганс нанес ему удар кулаком в шею, и снайпер, не успев ни вскрикнуть, ни понять, что происходит, осел спиной к стене.

— Где Святой Початок, животное? — спросил Ганс, но, услышав в ответ лишь тупое мычание, нанес противнику еще один удар кулаком в солнечное сплетение. Снайпер согнулся и повалился на пол, пытаясь восстановить дыхание. Ганс знал, что он ничего не скажет, поэтому смысла с ним возиться не было. Решив долго не марать руки, так как, скорее всего, скоро приедет милиция и начнет вести следствие по горячим следам, Ганс оголил свое предплечье и второй рукой достал из кармана своего черного пальто пластмассовый шприц. Он аккуратно ввел тонкую иглу под кожу и ловкими движениями пальцев извлек несколько грамиков крови. На момент извлечения шприца из вены по руке текла тонкая красная струйка и каплями устилала грязный потресканный пол. Снайпер в это время начал приходить в себя, вероятно, предчувствуя то, что сейчас с ним сделают. Перевернувшись на живот, он, преодолевая боль, попытался ползти и даже, впоследствии, встать на ноги. Ганс нанес ему удар ботинком, и приверженец вражеского культа перевернулся на спину. Усевшись ему на грудь, Ганс улыбнулся и произнес:

— Добро пожаловать за пределы виртуальности, товарищ! — и после этих слов шприц с кровью, инфицированной «исцелением виртуального человечества», вошел в артерию избитого снайпера. Сделав свое дело, Ганс поднялся, кинул использованный шприц в мусоропровод и побрел вниз. Когда он выходил, ни милиции, ни скорой еще не было. Вероятно, парни, которые сняли ныне покойную Милену, долго не могли предпринять, что им говорить сотрудникам МВД в такой ситуации. Минут через двадцать, когда Ганс и инфицированный снайпер находились уже вне зоны досягаемости, подъехала машина скорой помощи.

На следующий день это вопиющее преступление было показано по телевизору, а сразу несколько следователей из Московского РОВД ломали себе головы над тем, каков мог быть мотив этого странного преступления. А главное, кому могла быть выгодна смерть обычной проститутки. То, что она была последовательницей движения развиртуализации, никто еще не знал. И, ясное дело, о ее причастности к организации ИВЧ-фашистов тоже.

12

За последние несколько суток Львович не спал вообще. Абсолютно. Поэтому в преддверии запуска европейского «генератора черных дыр» ученый все-таки решил отдохнуть несколько часов, чтобы на свежую голову контролировать процесс, без всяких зевов и дремы.

Проснулся Львович рано утром и первым делом посмотрел на часы. Стрелки на циферблате показывали пять часов утра — самое время для того, чтобы пойти и проверить питание, включить всю систему контроля и прогреть энергетические блоки агрегата, который должен был генерировать поле принципиально нового вида энергии. Львович же не был любителем окружать свою работу сложной и таинственной терминологии. Свое изобретение он называл всегда просто «агрегат» — а все потому, что, несмотря на проницательный ум, изобретатель сам до конца не понимал принцип его работы.

Свой утренний обход он решил начать с «тетрисного ящика». В свое время Львович целенаправленно искал испорченные электронные игры «тетрисы», чтобы извлечь из них процессоры. В итоге, процессоров накопилось такое множество, что, соединив их вместе в единое целое, Львович получил второстепенный мозговой центр всей своей системы. Первичный процессор покоился на самой глубине бункера, куда Львович почти не захаживал. По расчетам ученого, необходимо было единственный раз, когда придется спуститься на нижний уровень — перед самым контрольным включением системы, испытанной всего однажды, т. к. повторного испытания она бы не выдержала.

После запуска тетрисного процессора Львович отправился к трансформаторной будке, некогда выкрашенной в желтый цвет. Эта операция относилась к числу нелюбимых, потому что в светлое время суток за ним могли следить. Путь к будке проходил почти через всю городскую свалку, и, когда Львович, оглядываясь, рысцой огибал горы мусора, за ним в бинокль наблюдал Месье Вантуз, сердцем своим чуявший опасность, исходящую от этого человека. Не только бомжеватым видом и рваным белым халатом, но и одним своим случайным взглядом Львович умел вселять в людей страх.