«О-хо-хо!.. Жизнь наша бренная… Как ни крутись, а надо идти на посадку…»

Сергеев докладывал по телефону начальнику штаба дивизии:

– Осипов опять возвращается. Теперь шасси не убралось.

– У истребителей оружие стреляет и шасси убирается, а у него все наоборот.

– Ну, в этом-то он не виноват. Тут мороз и инженерная служба.

– Это еще надо проверить.

– Мы это сделали. Сейчас на всех самолетах проверяются воздушные системы, оружие, шасси, бензин. Больше отказов не будет.

– На контрольную разведку за истребителями срочно послать Осипова. Он этот район хорошо знает и разведчик поопытнее.

– Надо бы дать ему передохнуть. Дважды вернулся, перенервничал, устал, суеверия могут на психику давить. Он же не один в полку.

– Нет, такой один… Сергеев, вы неправильно понимаете нашу позицию. Нашу, то есть командования дивизии. Чем больше он будет летать, тем быстрее снимем судимость и поставим его командиром. Командиры-то нужны.

– Все у вас получается правильно, но…

– Сергеев, учитесь выполнять.

В трубке щелкнуло, и разговор оборвался. Старший положил трубку.

«Прав». В армии тот прав, у кого больше прав. Только сколько Осипову летать? Кто-нибудь определил эту норму во времени, в вылетах или в уничтоженной технике врага?..»

– Дежурный, взять полуторку и срочно Осипова ко мне… Посыльный, подогрей летчику кружку морса на «буржуйке».

Сергеев взял из лежащего на столе портсигара папиросу и в задумчивости постучал ее мундштуком по столу и закурил…

«Где же правда?.. Их «позиция» или его?.. Что он торопит: реабилитацию Осипова или похороны телефонного разговора в свое оправдание? Наверное, второе!»

Русанов пригнал из тыла самолеты и обрадовал всех приятной неожиданностью: несколько машин было новой серии – с двухместной кабиной и пулеметом для стрельбы назад. Сдержал-таки свое слово главный конструктор, данное им летчикам на аэродроме под Москвой. Теперь пилоты получали нового помощника стрелка. Конечно, один или два стрелка в группе не могли решить проблему обороны от истребителей, но вероятность внезапной атаки врага резко сократилась.

Внезапность. Это из-за ее злой силы чаще всего «мессершмитты» добивались победы над «илом».

…Митрохину приказали сразу же испытать новые самолеты в бою. Надо было посмотреть, какие новшества они могли внести в тактику и боевые порядки.

…Русанов вел за собой пять самых опытных пилотов полка. В прозрачном воздухе ярко освещенная солнцем восьмерка «илов» была видна издалека и своим клином напоминала гусиный косяк.

Осипов, как всегда, вел свой самолет на самом опасном месте – на фланге строя с солнечной стороны. В случае атаки немецкие истребители обязательно должны будут нападать из-под солнца, рассчитывая на внезапность.

Предполагая такой вариант начала воздушного боя, Матвей прикрыл глаза светофильтровыми очками и смотрел сам больше под солнечную сторону и подсказывал воздушному стрелку.

Новый член экипажа – Конаков Дима, выбранный им, оказался более грамотный и сообразительный, летал до этого больше других. Матвей с ним даже успел до боевого полета слетать на полигон для тренировки.

– Конаков, сейчас линия фронта будет, поэтому внимательней будь. Как говорил, не на небо смотри, а под солнце и под хвосты самолетов, идущих рядом.

– Командир, я все это помню, учил же меня.

– Хорошо, что помнишь. Но полет-то такой первый.

От яркого света ломило в глазах, и Афанасий Михайлович надвинул на нос летные светофильтры. Стало легче, и он посмотрел вверх. В поднебесье сверкали белыми крыльями «яки» сопровождения. Разделившись попарно, они то пропадали за броней фонаря, то вновь появлялись в поле зрения. Потом двое из них, накренившись на крыло, пошли вниз, ближе к «илам». Догоняя строй, они все больше увеличивались в размерах.

В наушниках послышался треск от включенного приемника.

– Не «горбатые», а гуси-лебеди плывут под нами. Издалека нам кажется, что вы машете широкими крыльями.

– За комплимент спасибо. Скажи, с какого расстояния видна разница в самолетах?

– Четко метров с трехсот. Чем больше сбоку, тем виднее.

Пара «яков» прошла наискось над строем и, оставляя за собой темные полоски копоти выхлопных газов, вновь устремилась вверх.

Задирая все больше и больше моторы к солнцу, «яки» какое-то мгновение шли вертикально в белесую голубизну, потом опрокинулись на спину и замерли, отдыхая.