— Я боялась! Боялась, что, если Хисар-мурза нас увидит вместе, он все поймет и сейчас же пойдет к отцу! — воскликнула Фейзула, поднимая на Василия глаза, затуманенные слезами и счастьем. Он мягко потянул ее к себе, и она, покорно подавшись вперед, прильнула лицом к его груди.

— Глупенькая моя, — ласково сказал Василий, гладя ее волосы. — Так бы ты и бегала от меня, а я бы правды не знал и мучился, невесть что думая, покуда Хисар бы тебя не высватал!

— Я хотела сказать. И вчера шла на озеро, чтобы тебя увидеть… Я знала, что ты туда придешь. Но раньше тебя пришел Хисар, да отвернется от него Аллах!

— Так ты пойдешь за меня замуж?

— И ты еще спрашиваешь!

— Слушай, Фейзула-джан! Я хочу, чтобы ты знала все: хоть и князь по имени, я бедный изгнанник, у меня ныне ничего нет. Мое княжество у меня отняли злые враги, на их стороне сила, и бог знает, получу ли я его когда-нибудь обратно. А Хисар, говорят, будет царствовать…

— Пусть шайтан заберет его вместе с царством! А за тебя я пойду, если бы даже был ты последним пастухом! — воскликнула Фейзула, крепче прижимаясь к Василию.

— Ну спасибо, солнышко мое, женушка моя маленькая, — растроганно промолвил Василий, обнимая девушку и нежно целуя ее глаза. — Теперь кончено, никому тебя не уступлю! Только бы твой отец согласился.

— Он согласится! Он о тебе хорошо говорил, и братья тоже. Лишь бы только Хисар не пришел к нему раньше тебя.

— Не успеет. После курултая у хана Мубарека сразу начнется празднество, там Хисар говорить с твоим отцом не сможет. А когда хан Чимтай вернется домой, я уже буду стоять у его шатра.

— Да поможет нам Аллах, князь! Только бы там, на пиру, Хисар с отцом не заговорил.

— Того не бойся, друг мой Никита не даст ему говорить. Мы с ним о том уже подумали. А ты пойдешь на праздник?

— Не пойду. Я сразу себя выдам. Лучше, сказавшись больной, останусь дома и буду молиться, чтобы все хорошо кончилось.

— Да, пожалуй, так будет разумнее. Только ты зря не терзай себя, звездочка. Все будет по-нашему, я уж знаю! В крайности тайком тебя увезу. Не побоишься?

— С тобою я ничего не побоюсь!

— Ну вот и ладно! Только теперь ты иди, джан, и я пойду. Все же лучше, чтобы пока нас вместе не видели.

Возвратившись домой, Василий поведал Никите все, что ему сказала Фейзула.

— Славная будет у тебя княгинюшка, — выслушав его, промолвил Никита. — Видишь, как Господь все устраивает! Чаял ли ты в татарской Орде свое счастье сыскать? Так уж я рад за тебя, Василей Пантелеевич!

— Ты погоди радоваться. Что еще скажет Чимтай?

— Небось согласится, чай, он своему детищу не враг. А ты-то знаешь, с чем к нему надобно идти и как говорить? Ин у татар, как и у нас, для сватовства тоже свои обычаи есть. И лучше бы их ненароком не порушить.

— Истину кажешь! Об этом я вовсе и не помыслил. Да то не беда, все, что надобно, я вмиг сведаю.

Едва лишь закончился курултай и все его участники уселись под деревом пить кумыс и угощаться, Василий, тоже пришедший сюда, отвел в сторону эмира Суфи, рассказал ему все без утайки и просил совета — как быть с ханом Чимтаем?

Выслушав его, Суфи-ходжа пришел в полный восторг.

— Ай, удалец ты, князь! — воскликнул он. — Какую жену себе отхватил! Теперь ты совсем наш будешь!

— Да ведь еще не отхватил, аньда. Что мы с Фейзулою слюбились и она за меня согласна идти, это только полдела. Что еще Чимтай скажет? Надо с ним как-то сладиться, и притом поскорее, пока Хисар не подъехал.

Суфи-ходжа задумался и думал довольно долго. Потом сказал:

— Чимтай тебе едва ли откажет: ты большой князь и родство с тобою его не унизит. Что ты другой веры — на это он тоже не посмотрит. Татары и сами до сих пор не все ислам приняли, даже среди ханов осталось еще немало язычников, а есть и такие, что в христианскую веру перешли. И бояться надо не этого…

— А чего же? — с тревогой спросил Василий.

— Того, что Чимтай упрям. Я его хорошо знаю. Если попадешь ты не в добрый час и у него с языка сорвется «нет», все пропало: никакая сила после не заставит его сказать «да». И потому надобно сразу найти к нему верный подход.