— Кто здесь кричал? — спросил один из них.

Василию пришлось сказать, что он подвергся нападению Хисара-мурзы и, защищаясь, сильно его ударил. Воины подняли стонавшего монгола и отнесли его в лагерь. С ними вместе пришел и Василий.

Едва он успел рассказать Никите, что случилось, и перевязать руку, как его позвали к великому хану.

— Что у вас произошло с Хисаром? — хмуро спросил Мубарек. Василий рассказал, не упустив ни одной подробности.

— Он тебя сильно поранил?

— Это не рана, великий хан. Только кожу порезал.

— Хорошо, иди. Больше он тебя беспокоить не будет. Привести сюда Хисара-мурзу! — крикнул он стоявшему у порога сотнику.

Так как поход против Золотой Орды был отложен на неопределенное время, Хисар-мурза больше не был нужен Мубареку. Переход его в лагерь врага тоже не представлял опасности. Что он мог рассказать Узбеку?

Что против него затевался поход, который потом решили отставить? Тем лучше, если он это скажет: Узбек будет более беспечен. Он велит Тинибеку покрепче прижимать Чимтая и других южных ханов — тогда они сами поймут, что нужно браться за оружие… Прикинув все это в уме, Мубарек решил круто расправиться с Хисаром.

Прошло довольно много времени. Наконец два воина, в сопровождении сотника, ввели под руки незадачливого мурзу. Он еще не мог вполне разогнуться и еле переставлял ноги.

— Как осмелился ты, подлый шакал, которому я из милости дал приют, напасть на моего гостя, на того, кто завтра станет моим родственником? Отвечай! — крикнул Мубарек-ходжа.

— Он украл мою невесту, — пробормотал струсивший Хисар.

— Лжешь! Когда она была твоей невестой? У кого ты просил ее руки? Если хочешь знать, я сам сосватал ее князю Карачею. Может быть, ты и на меня с ножом кинешься?

— Прости меня, великий хан… Я люблю ханум Фейзулу, и от горя у меня помутился разум.

— Если он у тебя когда-нибудь и был, то помутился уже давно. Только потому, что по ошибке судьбы в твои недостойные жилы попала кровь великого Чингиса, я не прикажу удавить тебя твоим же собственным поясом, — продолжал Мубарек. — Но завтра, едва рассветет, ты сядешь на коня, и два десятка воинов проводят тебя до той границы моих владений, которую ты сам укажешь. После этого всем моим воинам и пастухам будет объявлено, что тот из них, кто встретится с тобой на землях Ак-Орды, должен убить тебя, как бешеную собаку.

— Я не смогу завтра сесть на коня, — прохрипел Хисар.

— Увести мурзу! — приказал Мубарек-ходжа сотнику. — На ночь приставить к его шатру стражу, а утром, если он не сможет сам ехать, привязать к коню и вывезти! Чтобы к восходу солнца его тут не было!

Приказание великого хана было исполнено с обычной для татар точностью. Едва на небе занялись первые признаки рассвета, сотник поднял Хисара и велел ему садиться на коня. Два десятка всадников под начальством Кинбая уже стояли у шатра. Сотник помог стонущему и охающему мурзе влезть на лошадь.

— Куда тебя везти? — спросил он.

— В Золотую Орду, — ответил Хисар.

— Самой короткой дорогой повезешь его на реку Илек [146] и отпустишь на том берегу, — сказал сотник Кинбаю. — Темнику нашего тумена, который там кочует, скажешь, что мурзу надо убить, если он возвратится обратно, — таково приказание великого хана, да покорит ему Аллах всю вселенную. И езжай побыстрей! Если он будет падать с седла, свяжешь ему ноги под брюхом коня. А если умрет в дороге, довезешь его падаль до Илека и бросишь на землю Золотой Орды: великий хан не хочет, чтобы он оставался у нас, ни живой, ни мертвый. Понял все?

— Понял, ага [147] , — ответил Кинбай, поклонившись сотнику.

— Тогда исполняй!

Кинбай подал команду своим всадникам и сейчас же огрел плетью коня, на котором сидел Хисар. Мурза вскрикнул от боли и судорожно вцепился в гриву лошади, которая, с места взяв в карьер, понесла его вон из Белой Орды.

Об изгнании Хисара в ставке Мубарека никто не пожалел: заносчивый и злобный чигатаец всем был неприятен. Но особенно обрадовался Никита.

— Теперь по ночам можно ходить без опаски, — сказал он Василию. — Но все же было бы куда надежнее, если бы хан приказал его удавить.

В тот же день, вечером, шумно и весело отпраздновали свадьбу Василия и Фейзулы. А еще через неделю все ханы почти одновременно снялись со своих становищ, и каждый направился к месту зимовки.