Шрифт:
А рядом шел Гриша, и видно было, что он отчаянно завидует товарищу: ему тоже хотелось передать Гуле именинный подарок.
Подруги
Начались заморозки. Черные, размытые дождями лощины и холмы побелели от инея.
В боях все еще было затишье.
Вернувшись на рассвете из первой своей разведки, в которую она сама напросилась, Гуля согрелась у печки, выпила горячего чаю (обо всем этом заранее позаботилась Ася) и легла. Ася укрыла ее кожаным полушубком.
— Это все не так уж страшно, Асенька, — сказала Гуля, потягиваясь от усталости и приятного тепла. — Страшно только, когда вдруг услышишь голоса. Ползешь по земле, кругом никого, и вдруг этот лающий говор. Фашисты! Тут действительно становится неважно… Хоть и знаешь, что ты не одна в разведке, что рядом свои, разведчики, а все-таки жуть берет.
И сбивчиво, забывая в полудремоте слова, Гуля стала рассказывать о том, что было сегодня ночью.
Слушая Гулю, Ася думала: «Почему это так? Вместе живем, все одинаково чувствуем, а такие мы разные? Я бы ни за что не пошла в разведку! Нет, пошла бы, конечно, если бы послали, а сама бы не вызвалась… Подумать только — вдруг немцы живьем возьмут…»
— Да ты не слушаешь, Аська! — сказала Гуля. — А я-то стараюсь… Ну, в таком случае — я сплю.
Она повернулась лицом к мерзлой стене своего земляного дома, и в ту же минуту Ася услышала ее спокойное, ровное дыхание. Ася сидела у нее в ногах, боясь пошевельнуться, чтобы не разбудить подругу. Но ее опасения были напрасны. Целые сутки, находясь в тылу врага, Гуля не сомкнула глаз, и почти на сутки уложил ее теперь здоровый, крепкий, молодой сон.
Ася то и дело забегала посмотреть, не проснулась ли Гуля, но та по-прежнему лежала так же, как легла, — лицом к стене, подсунув руку под голову. Ася беспокоилась за Гулю — уж не заболела ли она? Но еще больше сейчас тревожила ее судьба двух мальчуганов. Саша и Гриша сами напросились на задание и, натянув на себя свою старую одежонку, ушли высматривать немецкую оборону. Не раз им было строго приказано, чтобы они ничего не трогали, остерегались мин, но кто знает, что могло с ними случиться…
А Гуля все спала и спала. Только на вторую ночь она открыла глаза.
— Ну и поспала же я! По крайней мере, часа два! — проговорила Гуля, потягиваясь. — Ася, ты здесь?
Ася склонилась над ней:
— Выспалась?
— Ой как выспалась! На всю жизнь. Что сейчас — день или ночь?
— Ночь, Гуленька.
— Какая?
— Обыкновенная.
— Ничего не понимаю, — сказала Гуля. — Сегодня — еще сегодня или уже завтра?
— Почти завтра, — засмеялась Ася. — Ты спала весь день и почти всю ночь. Скоро утро.
— А почему ты не легла?
— За тебя беспокоилась…
Подруги уселись у печки. Гуля поняла, что Ася всю ночь ради нее поддерживала огонь и грела ужин в котелке.
— Знаешь, теперь кажется, — сказала Гуля, хлебая оловянной ложкой из котелка горячие щи, — что мне все это приснилось: степь, хутор, немецкий часовой, которого сняли…
— Я бы лучше про это в книжке прочла, — проговорила Ася, — или, еще лучше, в кино посмотрела. А сама я боюсь, я не такая.
Гуля засмеялась:
— Девочка ты еще совсем, Ася. И зачем ты только на фронт приехала?
— Зачем? — спросила Ася и отвернулась.
— Ты обиделась? — сказала Гуля и опустила ложку. — Прости меня, Асенька. Честное слово, я не хотела тебя обидеть. Сердишься?
— Мне спать хочется, — ответила Ася, не глядя на Гулю. — Думаешь, если ты выспалась, так уж никому спать не надо?
Она принялась стелить себе в уголочке. Поворошила сено, сверху бросила с размаху шинель.
— Ложись на нарах, — сказала Гуля.
Ася ничего не ответила, легла и повернулась к Гуле спиной. Гуля подошла к Асе, села рядом, поцеловала ее в голову.
— Перестань, Асенька. На войне нельзя ссориться. Потом пожалеешь, да поздно будет.
Ася посмотрела на Гулю и вдруг залилась слезами:
— Ты сама знаешь, как я люблю тебя! Только пойми, что я не могу быть такой, как ты. Но я стараюсь, я все делаю.
— Все, все, Асенька, — сказала Гуля. — Ты отлично работаешь… Но знаешь, я все-таки поговорю в штабе, чтобы тебя отпустили домой.
— Не надо! — вскрикнула Ася. — Я не хочу! Я буду здесь до конца. С вами.
— Ася… — Гуля погладила ее темные гладкие волосы. — Ася, я же вижу, что ты очень, очень устала. А жизнь здесь такая трудная. Ты думаешь, нам с Людой не трудно? Еще как! Но только мы покрепче тебя…
— Я привыкну, — сказала Ася и укрыла ноги краем своей шинели. — Только ты никому не говори, чтобы меня отправили в тыл. Ты слышишь, я не хочу!
— Ну хорошо, хорошо!
Ася смотрела на Гулю, и в глазах подруги Гуля прочла тревогу.