– Но, деда, это всего лишь царапина, - удивился мальчик.
– Когда мне Пончер нос разбил в прошлом году, ты сказал, мол, дело житейское. Чего теперь кричишь?

– Ты Пончера с потомственным волкодлаком не сравнивай, - отрезал дед.
– Немедленно ступай к Милене, скажи, я ее видеть хочу.

Волчица не стала отнекиваться и пришла практически сразу. В принципе, она догадывалась, о чем с ней хочет поговорить старый маг. Вопрос, конечно, важный, хотя пока и не актуальный. Да и говорить на эту тему нужно в первую очередь с сорванцами.

Поэтому, когда Славрод шуганул обоих с крыльца, не стала ему объяснять, что они залегли в кустах под окном.

Кивнув женщине на кресло, маг нервно заходил по комнате. Кинул взгляд за распахнутые ставни, плеснул рукой, и окно заволокла мерцающая пленка. Милена усмехнулась, благовоспитанно сложила руки на коленях и приготовилась внимать. Поймав ее взгляд, Славрод обреченно вздохнул и сел на соседний стул. Шипение на тему "как-я-ненавижу-оборотней", волчица вежливо проигнорировала.

– Милена!

– Славрод?

– Милена, ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить?

– Ты не со мной об этом должен говорить. Все будет так, как решит Тьма. Но если ты не расскажешь ребятам, то это сделаю я.

– Милена, твой сын ведет себя с моим воспитанником, как с другим оборотнем.

– Они дети. Детям свойственно играть, - равнодушно пожала плечами женщина.
– Они мальчишки. Играют, дерутся, мирятся. Венджер не слабее Волка.

– Дала бы ты ему нормальное имя, - досадливо вздохнул маг.

– У него нормальное имя, - отрезала женщина.
– Захочет - поменяет.

– Ты хуже дракона. Это у них такая философия. Кем ты будешь, тем тебя, мол, и назовут. Мы другие. Твой сын потомственный оборотень. Венджер - человек. Причем человек с серьезным магическим даром...

Человек с серьезным магическим даром усиленно взламывал поставленную наставником защиту. Окна и двери давно были зашептаны; заклинания, периодически подновляемые, держались крепко, а осуществлять направленный магический взлом мальчик пока не умел. Но это не значит, что он не старался! Защита стояла намертво.

Наверно, разговор взрослых так бы и уплыл мимо, если бы не случайность. Паучок. Он качался на травинке перед глазами ребят, а в дальнем углу комнаты его собрат доплетал маленькую ажурную паутину. Славрод того пока не заметил, а Венджер все ленился выгнать маленького ткача на улицу. Чему сейчас втайне радовался.

Заклинание было сложным. Особенно трудным делала его необходимость растянуть слышимость на двоих. Закончив плетение, Венджер мог заслуженно собой гордиться. Часть разговора они, конечно, пропустили, но самое важное еще не прозвучало.

– Милена, ты же знаешь, волчья кровь доминантна, - голос наставника, быстрый и тихий.
– Если в роду был зверь, то в его потомках обязательно проявит себя волчья кровь. Не во всех. Избирательно. Сама знаешь, из двух братьев, даже если они близнецы, обернуться подчас сумеет только один, а второй возможно так на всю жизнь человеком и останется. Избирательный это дар. И передается он избирательно.

– В Венджере нет ни капли волчьей крови, ты же сам это знаешь, - а вот тетушка Милена явно скучает.

– Дар передается не только по крови. Они играют. Царапина, укус, и твой сын просто инициирует Венджера!

Под окном мальчишки переглянулись с горящими глазами.

– Еще никто не превратился в волкодлака от простой царапины. Тем более от царапины, нанесенной детенышем, - зевнула Милена.
– Не так-то это просто. На все воля Тьмы, Славрод. Я уже говорила.

– Милена, Венджер - маг! Сильный маг! Я не удивлюсь, если в будущем его ждет кресло в Ковене. Но оборотни к магии имунны. Да, на вас не действует большинство заклинаний. Но и вы Силой не владеете! Если Венджер будет инициирован, он потеряет дар. Полностью!

– Это будет сполна компенсировано. Нам доступно многое, что люди никогда не поймут. Ты знаешь, как пахнет ночь? Ты купался когда-нибудь в лунном свете? Ты никогда не был охотником, вонзающим клыки в горло загнанного оленя!

– Вы звери, и психология у вас звериная!
– Рявкнул Славрод.
– Венджер - маг. И оборотнем он не будет никогда! Сам не захочет. Да и не сможет. Ты забываешь, описывая мне прелести привольной звериной жизни, как легко потерять в себе человеческое начало.