Шрифт:
Из Германии Высоцкий вместе с Р.Фрумзоном вылетает в Канаду. 12 — 13 апреля он вновь выступает перед эмигрантской аудиторией в Торонто. Сначала — небольшой зал в оздоровительном центре «Ambassador's club», популярном среди русских эмигрантов. Собралось примерно семьдесят пять человек. Билет стоил 25 долларов — немало по тому времени. Здесь после обычного рассказа о театре, о только что принятом спектакле «Преступление и наказание», об окончании работы над фильмом «Место встречи...» его попросили спеть те первые песни, которые многие называли «блатными». Для некоторых людей, присутствующих на концерте, Высоцкий ассоциировался только с этими песнями, а потом они выехали из Союза и другого Высоцкого не знали. Чтобы «удовлетворить ностальгию бывших зк», Высоцкий спел попурри из основного блока первых своих песен.
Вспоминает один из организаторов выступления Высоцкого в Канаде Лев Шмидт: «Первый концерт в русской баньке, где-то на окраине Торонто, был «подпольным». Владимир много пел и рассказывал нам, иммигрантам, о России. Мы понимали друг друга с полуфразы — по жесту, по движению глаз. И как всегда, вокруг него атмосфера доверия, раскованность, полная свобода. Единственное, о чем просил Высоцкий, — не делать никаких магнитофонных записей. А потом должен был быть заранее объявленный концерт в банкетном зале гостиницы, где он остановился. Буквально за несколько часов до этого я увидел другого Высоцкого — поседевшего, уставшего от жизни, короче, больного мужчину. Сидим, разговариваем, вдруг он схватился за сердце, посинели губы. Лекарств он, оказывается, с собой не носил. Пришлось заставить принять нитроглицерин...»
После концерта кто-то из обступивших для приватного разговора спросил, не хотел бы он поселиться на Западе. Высоцкий ответил: «А что я здесь буду делать? В бане петь?»
На выступлении Высоцкого 13 апреля в концертном зале отеля «Inn on the Park» присутствовало более 500 русскоязычных канадцев. А первые ряды были заняты исключительно представителями советского дипкорпуса.
Из Торонто Высоцкий спешил на юбилейный двухсотый спектакль «Гамлет». Это был двойной юбилей — 23 апреля 15-летие Театра на Таганке. И опять, как в прошлые юбилеи, большое поздравление-баллада от Высоцкого, где упомянуты «все и вся» (даже власти, вставшие к рулю в один год с «Таганкой»), и определено будущее театра на ближайшие тридцать лет...
Пятнадцать лет назад такое было!..
Кто всплыл, об утонувших не жалей!
Сегодня мы и те, кто у кормила,
Могли б совместно справить юбилей.
Весной 79-го года была сделана попытка пробить выступление в Политехническом музее. Это позволило бы Высоцкому утвердиться как поэту. Вопрос решался на уровне Отдела культуры ЦК. Поначалу все шло гладко — была напечатана афиша... А накануне — звонок из Отдела пропаганды ЦК об отмене мероприятия. Комментарии к звонку не прилагались...
Друг детства М.Яковлев вспоминает: «Я помню, что Володя очень переживал, что у него не было ни одного афишного концерта.
— Друг! Вот ты — член Союза журналистов, а я ни в каком творческом союзе не состою. Уйду из театра — и я никто. Тунеядец...»
«КАМЕННЫЙ ГОСТЬ»
В апреле А.Эфрос и В.Высоцкий встретились на улице Качалова, 24 в редакции звукозаписи Дома Радиовещания и Звукозаписи Гостелерадио СССР, чтобы обсудить постановку радиоспектакля «Маленькие трагедии» А.С.Пушкина. В роли Дон Гуана Эфрос видел только Высоцкого.
Сначала решили почитать «Каменного гостя» перед микрофоном. Просто почитать — для пробы... Высоцкий — за главного героя, Эфрос — за всех остальных. Это даже репетицией было назвать трудно, скорее — ознакомление с материалом, расстановка акцентов. После этого они еще какое-то время сидели в студии, что-то планировали, намечали... Но больше им перед микрофоном встретиться уже не пришлось.
Спектакль «Каменный гость» с Высоцким в роли Дон Гуана вышел в эфир 23 декабря 1981 года. Это было чудом, что артист создал полнокровный образ пушкинской трагедии, по сути, не играя, да еще с первой и единственной попытки! Нужно обладать фантастическим чутьем Эфроса, его верой в актера, чтобы именно эту ленту положить в основу будущего спектакля... Монтаж совершил это чудо — ни один радиослушатель, ни один театральный критик не мог предположить, что между записью реплик Дон Гуана с одной стороны и Лепорелло, Лауры, Доны Анны с другой прошли долгие месяцы. В «пробном» чтении Высоцкого — мощь и значительность, за спокойными интонациями Дон Гуана — страсти, обуревающие людей, вызывающие сильные ответные чувства: любовь одних, ненависть других.
А.Эфрос: «На радио мы работали замечательно. Он ничего не знал, потому что прибегал всегда с других работ, но в одну секунду схватывал то, что мы говорили. Он же был поэтом и играл Мартина Идена — тоже поэта, и в «Незнакомке» играл Поэта, и в «Дон Жуане» так молниеносно схватывал пушкинский ритм и содержание стиха, что почти не нужно было делать замечаний. Он становился у микрофона и говорил сразу, с первой пробы, текст. Поскольку Высоцкий — поэт, он настолько чувствует другого поэта, что даже ритмическая сторона, пойманная им, выражала сущность вещи. Это общность поэтического мышления — но для этого нужно было быть поэтом.
Гуан у Пушкина гибнет героически. И последняя мысль, последнее слово — не о себе, о Доне Анне. Эта смерть не заслуженное возмездие за грехи. Это высокая трагедия. Так и понял своего Гуана Владимир Высоцкий. Так и сыграл — незадолго до собственной смерти. Ему — барду, поэту, актеру — не пришлось долго объяснять сверхзадачу образа. Высоцкий сам был воплощением риска и дерзновенности. И потому так по-пушкински понял, почувствовал суть великого образа».
Это была последняя совместная работа двух талантливых художников.