Беркут. Передадите?

Шарабай. Передам.

Беркут. Передайте, что злостные браконьеры, являющиеся уголовными преступниками, будут нещадно нами преследоваться и в конце концов мы их искореним в этом бассейне. Передадите?

Шарабай. Передам.

Беркут. Все!

Шарабай (протягивает руку). До свидания, Сергей Иванович. Желаю вам успеха в вашем жизнеопасном деле.

Беркут (смотря в глаза Шарабаю, пожимает ему руку). И вам желаю.

Шарабай (прощаясь с Татарниковым). Ждем вас, Андрей Николаевич... Восстанавливайте свое здоровьице. (Уходит неторопливой походкой.)

Татарников. Загнул ты, товарищ Беркут, заповедь.

Беркут (тревожно). Что, Андрей Николаевич?

Татарников. Загнул ты, говорю, заповедь.

Беркут. Вот он ушел, а я глаза его помню. Сердце мое говорит — нечестный... И в глазах какая-то блестка есть...

Татарников. Блестка?

Беркут. Ну, блеск, блеск такой... (Грохнув кулаком по стволу дерева.) Честный он рыбак или играл здесь в честного? Можете вы мне сказать?

Татарников. Слушай, Беркут, груши все уже давно собраны... Что стучишь по дереву?

Беркут. Ну и характер у вас... Больно уж спокойный для вашей должности.

Татарников. Милый, сейчас легче быть директором Большого театра, чем председателем колхоза... Забыл, откуда я вернулся? Распущу я себя — и все, каюк, товарищ Татарников, был такой — и нету... Конечно, приятно услышать, что о тебе на гражданской панихиде скажут, но я человек скромный, пусть лучше критикуют пока...

Беркут. Вы коммунист, Андрей Николаевич?

Татарников. Вот ты куда загибаешь! Что еще скажешь?

Беркут. Вы думаете, я сюда приехал милицейские функции выполнять?

Татарников. Слышал, как ты объяснял Шарабаю функции свои...

Беркут. Я коммунист, моряк, привык лицом к лицу встречаться с опасностью...

Татарников. Уж такая великая опасность?

Беркут. Мало того что люди воруют государственное добро, — они еще разлагают молодежь. Слабые люди попадаются к ним в сети, жить привыкают нечестно. Вот что страшно! Одна белуга вкруговую связывает десятки рук.

Татарников. Насчет белуги ты, пожалуй, прав... Белуга — рыба вредная, но вкусная!

Беркут. Вам что, в клинике шутить запрещали? Сейчас наверстываете?

Татарников. Давай, давай в этом фарватере.

Беркут. Я спрашиваю вас: почему вы миритесь с этим позорным явлением?

Татарников. Да дай мне на ноги встать!

Беркут. Становитесь! Скорее становитесь!

Из-за стога сена показывается Линев.

Линев. Андрей Николаевич!

Татарников (вздрогнув). Кто там? (Испуганно встает.) Слушай, Линев, нельзя так больных людей пугать!

Линев. Да что вы такой пужливый! Я вошел только...

Татарников. Вошел — так входи совсем.

Линев (смотря на Беркута). Дело у меня есть до вас...

Татарников. Говори, раз есть.

Линев. Есть дело...

Татарников. Ты что, папа, от счастья уже разговаривать разучился?

Линев. Да хотел я просить вас...

Татарников. Вот что, отец, не валяй дурочку... Товарища Беркута стесняешься? Не надо стесняться, говори при нем.

Линев. Переведите меня в другую бригаду.

Татарников (изумлен). Ты что?!

Линев. Переведите.

Татарников. Поругались?