Подошла мать и спросила:

— Проснулся? Плохо тебе?

В тот вечер не давали электричества, и в желтоватом свете лампы лицо матери казалось еще более болезненным и старым, а сама она одинокой и дряхлой.

— Нет, — ответил он, открыв глаза и шаря взглядом по комнате. — Она не пришла?

— Ты о Шушэн? — презрительно бросила мать. — Уехала утром и еще не вернулась.

— Непременно вернется, — помолчав, сказал он со вздохом.

— Да, да, не мешало бы ей всегда приходить пораньше, — сердито проговорила мать. Но, видя, что сын молчит, заговорила по-другому: — Тебе надо поесть.

— Не хочется, я не голоден.

— Поешь каши, я сварила, туда можно добавить консервированные яйца.

— Хорошо, съем немножко. — Он улыбнулся.

Мать, довольная, пошла на кухню, набрала каши из глиняной миски, стоявшей на маленькой печке, положила в чашку. «Никого нет лучше матери», — тихо сказал он самому себе. На душе было по-прежнему пусто. Он попробовал подняться с постели, когда мать принесла еду.

— Не вставай, я подержу тарелку. — Она подождала, пока он сел, дала ему чашку и палочки для еды, а сама встала в сторонке. Чтобы не огорчать мать, он принялся есть, а когда кончил, мать дала полотенце, чтобы он вытер лицо и руки. — Поспи еще, не вставай сегодня.

Он послушался, лег, не раздеваясь: хотел дождаться Шушэн.

Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали. Мать открыла и увидела мужчину.

— Господин Ван дома? Ему записка от барышни Цзэн.

У него упало сердце.

— А сама она где? — спросила мать.

Но человек ничего не ответил и скрылся за дверью. Мать с конвертом в руке стояла посреди комнаты, не зная, что делать. Вэньсюань окликнул ее. Мать подошла и каким-то странным, не своим голосом проговорила:

— Она прислала записку, не знаю, что с ней стряслось. — Записку мать не передала ему, бормотала лишь: — Барышня Цзэн? Сыну тринадцать лет, и не стыдно называть себя барышней?!

— Дай прочесть.

Дрожащими руками он развернул записку.

Сюань, подруга пригласила меня на танцы в «Шэнли дася». Думаю, успею вернуться. Очень прошу не ждать меня и не запирать дверь. Ничего не говори матери, а то замучает упреками.

Шушэн.

Он долго молчал, мял записку в руке, затем уставился в потолок, размышляя о чем-то.

— Что она пишет? — не вытерпела мать.

— Она пошла к подруге ужинать, там у нее какое-то дело, вернется попозже, — ответил он спокойно.

— Какое еще дело? В театр, что ли, пошла или в карты играть, а может, на танцы? Думаешь, у нее действительно дело? Когда жила с твоим отцом, я не вела себя так. Скоро сын станет взрослым, а она носится по ночам. Еще институт окончила, образованная.

— Не будет она в карты играть, — старался он оправдать жену, не думая, что вызовет материнский гнев.

— Не будет? Разве она не играет? Ты болен, а она не спешит домой. Ни малейшего понятия не имеет о том, как должна вести себя жена.

— Она не знает, что я болен. Знала бы, так пришла бы пораньше. Да ведь я в общем-то не болен. — Он говорил, а перед глазами стояло улыбающееся лицо Шушэн.

— Слишком ты мягкий. Она вон как к тебе относится, а ты ее защищаешь. Сам во всем виноват. Будь я на твоем месте, проучила бы ее как следует.

— Что хорошего, когда муж и жена ссорятся из-за пустяков. Ведь ссоры до добра не доводят.

— Чего бояться, не ты же в этом виноват. Она ведет себя неприлично, не выполняет своего долга, водит знакомства с мужчинами.

Он не сдержал тяжелого вздоха, и мать испуганно замолчала.

— Ну что ты? — Она склонилась над ним.

Он покачал головой, долго молчал.

— Мама, она ведь совсем неплохая, — проговорил он наконец.

Ответ был таким неожиданным, что мать сначала не поняла, а потом закричала сердито:

— Неплохая? Выходит, я плохая!

— Пойми, мама, — волновался он, — я совсем ее не оправдываю.

— Я и не говорю, что оправдываешь. — Мать слегка улыбнулась. — Я только вижу, что она околдовала тебя.

— Не в том дело, — серьезно проговорил он, — вы обе хорошие, это я плохой, никуда не годный и заставляю вас мучиться. Я и представить себе не мог, что мы будем когда-нибудь жить так, как сейчас, что тебе доведется самой готовить, стирать… — Он умолк. Ком подступил к горлу, из глаз полились слезы.