Младший Винчестер покачал головой:

— Тут сказано, Элизабет Клэр Марбро умерла в тысяча восемьсот восемьдесят шестом. Цикл должен был начаться после ее смерти. Получается, восемьдесят шестой, двадцать шестой, шестьдесят шестой и две тысячи шестой. Но если та девица и узнала, когда цикл заканчивается, то не сказала.

— А было бы неплохо узнать, — заметил Дин. — Потому что если это не кончится побыстрее, то мы имеем все шансы насладиться резней на открытии торгового центра.

— Что ж, тетрадки нам рассказали все, что нужно, — подытожил Сэм. — Если это действительно заклинание, а не проклятие, нужно найти способ обратить его.

— Ага, — согласился Дин. — Давайте уже выбираться из этой помойки.

Он взглянул на Байрда, который, кажется, опечалился, что его любимую школу так нелестно охарактеризовали. Хотя, по мнению самого Дина, «помойка» было еще мягко сказано.

— Простите.

Сэм сложил тетради обратно в сундук и опустил крышку:

— Может, когда все закончится, отвезем их к вам? — спросил он у Байрда. — Эти записи должны уцелеть, даже если остальное рассыплется в прах.

— Да, разумеется, — ожил старик. — Было бы чудесно.

Дин подобрал дробовик и направился к выходу. С тех пор, как они вошли, свет на улице нисколько не изменился. Байрд, похоже, спешил уйти: наверное, он разочаровался в этом месте, как бывает с людьми, которые снова оказываются там, где когда-то были в детстве, и обнаруживают, что картинка из памяти и реальность не слишком-то совпадают. Однако, не успел старик выйти, как дал задний ход и страшно заторопился обратно.

— Что еще? — не понял Дин.

— У нас гость, — выпалил Байрд. — И отнюдь не с благими намерениями.

— Гость? — Дин убедился, что дробовик заряжен и подошел к дверному проему.

Байрд не шутил. В этом медведе, стоящем на задних лапах, было футов семь роста. Такой вид гризли наверняка давно уничтожили в здешних краях, но все-таки медведь был здесь: светло-коричневый мех, угрожающие клыки и когти, как кинжалы.

— Дин? — подал голос Сэм. — Что там?

— Явно не Смоки [88] .

— Смоки? Дин, там что, медведь?

Дин хотел ответить, но тут гризли безмолвно взревел (если бы в голос, остатки школьного здания содрогнулись бы) и, откинув голову, замахал лапами в воздухе, будто отгоняя невидимых пчел.

— Это было «да»? — Сэм прислонился к косяку рядом с братом и уставился на зверя. — Ого.

— Ага, — в тон откликнулся Дин. — Убедительно.

— Выглядит злобно, — заметил Сэм. — Но ведь можно подстрелить его, так?

— Да, если это призрак, но если он настоящий, мы его только разозлим.

— Надеюсь, призрак, — и Сэм пальнул из обреза.

В классной комнате отозвалось эхо, в нос Дину ударил горький запах дыма. Медведь мигнул, когда соль попала в него, и стал черным силуэтом, но не исчез. Вместо этого он вернулся к прежнему облику, опустился на четыре лапы и уставился на Винчестеров, как на обед из трех блюд.

— Вот повезло, — вымолвил Сэм. — Он все-таки призрак, но мы его все равно разозлили.

Дин поднял дробовик и тоже выстрелил. Заряд угодил гризли прямо в морду. На расстоянии в двадцать футов медведь должен был потерять голову в буквальном смысле, но он только снова замигал, а когда перестал, это был уже индейский воин в боевой раскраске. В руке он держал копье с искусно выточенным каменным наконечником. В груди индейца зияла рана, нанесенная, вероятно, похожим оружием. Он хмуро глянул на братьев, как будто почувствовал заряд соли и кайфа от этого не словил.

— И еще разок, — Сэм выстрелил из второго ствола.

Индеец замигал, выронил копье, на секунду исчез и снова вернулся медведем. Копье растворилось.

— Это не есть хорошо, — выговорил Дин.

Больше ничего он сказать не успел, потому что гризли бросился к ним. Не желая столкнуться с ним в дверном проеме, Дин метнулся налево, Сэм — направо. Медведь резко притормозил, посмотрел туда, посмотрел сюда, и, что-то для себя решив, припустил за Дином.

«Чудненько, — подумал старший Винчестер. — Я его, может, и обгоню, но надолго ли это?»