— А я остался один. — Кэл обнял ее за плечи и притянул к себе. — Город разрушен, все мертвы, разорваны на куски. Я побежал сюда, но здесь ничего не было. Просто дымящаяся воронка. Я не знал, куда иду. Искал тебя. Потому что не мог поверить… А потом увидел Фокса.

— Сначала я тебя увидела, Фокс, — сказала Куин. — Ты словно прошел сквозь стену воды. Фигура размытая, а звук шагов — ты бежал — приглушен. Потом все прояснилось. Ты схватил меня за руку, и все прояснилось. В этом должен быть какой-то смысл, вам не кажется? — Она оглянулась. — Я была на грани истерики. Потом увидела Фокса, а когда он взял меня за руку, все встало на свои места. Потом появился Кэл.

— Вас обоих не было. Города не было. И вдруг все появилось, — Кэл покачал головой. — Как будто переключаешь канал в телевизоре. Одним щелчком. Ты был весь в крови, — он обращался к Фоксу.

— Пауки, — объяснил Фокс и рассказал, что с ним произошло. — На улице я не заметил ничего необычного. Увидел тебя на перекрестке, Куин. Ты мне показалась растерянной. Я вас всех слышал, чувствовал — и тебя, и остальных. Как радиосвязь, слабая, неустойчивая, с помехами. Но я слышал крики Лейлы. Громко и отчетливо.

— На расстоянии двух кварталов, — уточнила Куин.

— Я слышал ее крики, — повторил Фокс. — Пока не вошел в дом. Потом все смолкло. Наверное, в этот момент ты отключилась.

— Все случилось после ухода Куин. Она отправилась за мороженым, чтобы меня утешить. — Ее взгляд переместился на Фокса, затем снова вернулся к сцепленным на коленях пальцам. — Я решила принять душ, пока она не вернулась. Сначала почувствовала, как что-то скользит у меня по ногам. Они выползали из слива. Змеи. Я так заорала, что меня, наверное, было слышно в соседнем графстве.

— Я ничего не слышала, — возразила Сибил. — Была внизу, в кухне, но ничего не слышала.

— Они все ползли и ползли. — Горло перехватывало, но Лейла взяла себя в руки и медленно выдохнула. — Я выскочила из душа, но змеи были и на полу. Вылезали из раковины. Я повторяла себе, что все это не на самом деле, но… не владела собой. Когда дверь не открылась, я в ярости набросилась на змей. Била их руками, хлестала полотенцем. Окно было слишком маленьким, хотя оно все равно не открывалось. Должно быть, я лишилась чувств, потому что больше ничего не помню. Очнулась в кровати, а рядом Фокс и Куин.

— Твой обморок все решил, — предположила Сибил. — Нет смысла поддерживать иллюзию, когда ты без сознания.

— А с тобой что случилось? — спросила Лейла.

— Я ослепла. Мы с Гейджем были на кухне, и я почувствовала резь в глазах, а потом все вокруг стало нечетким, размытым. Потом серая пелена. Я ослепла.

— Ой, Сиб.

Сибил с улыбкой повернулась к Куин.

— Куин знает, что это моя личная маленькая фобия. У меня отец лишился зрения в результате несчастного случая. Он так и не приспособился, не смирился. Через два года покончил с собой. Поэтому я боюсь слепоты. Ты был рядом, — теперь она обращалась к Гейджу, — и вдруг исчез. Я тебя не слышала. Просила помочь, но ты не отвечал. Должно быть, не мог.

Она выжидала, но Гейдж молчал.

— Я услышала, как открывается входная дверь. Голос Фокса. Зрение начало возвращаться… Потом ты снова появился. — Он ее обнимал, подумала Сибил. Они поддерживали друг друга. — Где ты был, Гейдж? Мы должны знать, что случилось с каждым из нас.

— Не очень далеко. В квартире, где я когда-то жил. Над боулингом.

Раздался стук в дверь, и Кэл встал, но взгляд его не отрывался от лица Гейджа.

— Я открою.

— С тобой что-то произошло, — продолжил Гейдж. — С глазами. Радужная оболочка, зрачки — все стало белым. Нет, я никак не мог помочь. Шагнул к тебе и оказался в той квартире.

Вернулся Кэл и поставил на стол две коробки пиццы.

— Ты был один?

— Поначалу. Не мог открыть дверь и окна. Похоже, это навязчивая идея.

— Ловушка, — прошептала Лейла. — Все боятся оказаться в ловушке. Запертыми.

— Я слышал, как он приближается. Знал… Я по звуку шагов могу определить, пьян он или нет. Он был пьян, и он приближался. А потом я снова оказался на кухне.

— Это не все. Почему ты не рассказываешь? — спросила Сибил. — Всем нам пришлось несладко.

— Когда я взялся за дверную ручку, то увидел, что рука не моя. Не эта. — Гейдж поднял ладонь и повертел в воздухе. — И отражение в зеркале. Мне было лет семь или восемь. Еще до той ночи у Языческого камня. До того, как все изменилось. До того, как мы изменились. А он был пьян и приближался. Достаточно ясно?

В наступившей тишине Куин взяла диктофон, извлекла кассету, вставила новую.

— Как я понимаю, раньше такого не случалось? Со всеми одновременно?

— Сны, — ответил Кэл. — Мы трое видели сны, обычно в одну и ту же ночь, хотя и не всегда об одном и том же. За несколько недель или даже месяцев до Седмицы. Но такое происходит впервые. Во всяком случае, за пределами той июльской недели.