– Мы ждали тебя вчера, проходи, – сказал Самир на английском языке.

Вошедший снял дубленку, положил ее на стоявший в прихожей стул, снял обувь и стащил с головы шапку. Это был Патрик Джеймс.

– Вчера не получилось, – ответил он. – Похоже, за мной следили, и мне пришлось переждать какое-то время у моего сирийского друга.

Патрик бережно взял пакет и прошел за Амаром в одну из комнат со старыми, обшарпанными обоями серого цвета. Два кресла и диван советских времен. Казалось, что время здесь остановилось. Амар устроился в кресле, а Патрик расположился на диване. Вскоре к ним присоединился Самир с подносом в руках, на котором стояли три чашки с чаем, лежали сыр, хлеб и печенье. Поставив еду перед гостем на небольшой деревянный стол, Самир сел в свободное кресло.

– Угощайся, Патрик, ты наверняка проголодался, – улыбнулся Амар.

– Спасибо, не откажусь. Последний раз ел вчера вечером.

Джеймс набросился на еду, быстро пережевывая и проглатывая пищу. Самир и Амар взяли в руки по чашке чая. Немного утолив голод, Патрик сказал:

– Не думал, что в Санкт-Петербурге так холодно зимой. Я был здесь однажды в конце лета, тогда была теплая и солнечная погода.

– Мы здесь уже третий год, но все никак не можем привыкнуть к русской зиме, – проглотив печенье, произнес Самир.

– Все нужное с тобой? – спросил у Патрика Амар.

– Да, в пакете компактный чемоданчик, там все упаковано, – Патрик кивнул на пакет, лежавший рядом на диване.

– Нам придется менять университет, поскольку вскоре учить нас здесь уже будет некому, – усмехнулся Амар.

– Лично я жалею лишь об одном, – улыбнулся Самир, – здесь очень много красивых девушек, с которыми приятно проводить время.

– В других российских городах их не меньше, так что не горюй, – заметил Амар.

– Только это меня и утешает, – сказал Самир.

Патрик оставался серьезным и сосредоточенным. Он допил чай и поблагодарил парней за еду.

– Как говорят русские, чем богаты, тем и рады, – ответил Самир.

– Когда планируешь акцию? – поинтересовался Амар, обращаясь к Патрику.

– Нужно осмотреться. Русские знают, что я где-то в России. Поэтому действовать нужно осторожно и осмотрительно. Наверняка все их спецслужбы работают в усиленном режиме. Наше преимущество только в том, что они не знают, где я планирую все провернуть.

– Думаю, все пройдет по плану, – уверенно сказал Самир. – У русских много халатности, неорганизованности, а это нам на руку.

– Не следует недооценивать противника, это всегда опасно, – серьезно сказал Патрик. Он немного помолчал и продолжил: – Считаю, что их разведка уже все пронюхала об этом, – Джеймс положил руку на пакет, – и они, конечно же, прекрасно осознают, что им угрожает. А перед серьезной опасностью русские умеют сплачиваться. Я неплохо знаю их историю.

– Патрик, мне любопытно, почему ты выбрал именно Санкт-Петербург, а не, скажем, Москву или еще какой-нибудь российский город? – поинтересовался Амар.

– Москва уже не раз была объектом диверсий. Там, по моим данным, неплохо отлажена система безопасности. Другие города мне не очень интересны, а вот Питер… – глаза Джеймса блеснули. – Это будет нечто. «Творение Петра», Северная столица… Мы с вами войдем в историю. Весь мир содрогнется. Кроме того, я неплохо знаю этот город, – пояснил он.

– Да, весь мир содрогнется, неверные придут в ужас. Я уже слышу голоса дикторов, вещающих с экранов телевизоров на весь мир о катастрофе века. Мне это нравится, – прикрыв глаза, мечтательно произнес Самир.

– Патрик, может, еще принести чаю? – осведомился Амар.

– Нет, спасибо, друзья. Я сыт. Немного передохну, и тогда поговорим о деле. – Патрик вытянул ноги и потянулся на диване. – В квартире тоже нежарко, – растирая ладони, добавил он.

– Дом и система отопления старые, – заметил Самир. – Сейчас мы уже немного привыкли, а поначалу включали газовую плиту и грелись. Правда, после этого очень сильно болела голова.

– Везде здесь холодно, и снаружи, и внутри, – поглядев по сторонам, задумчиво сказал Патрик.

– А еще сыро в квартире, все углы черные, – заметил Амар.

Патрик прикрыл глаза и минут десять сидел неподвижно. Казалось, он уснул. Друзья молчали, не смея его разбудить. Наконец он открыл глаза и сказал: