И всё же, несмотря на невероятную физическую стойкость и цепь достоинств, у Петра имелась тёмная сторона, которая, казалось, останавливалась только на самой границе безумия. Она проявлялась в патологических вспышках гнева, в действиях, отвратительных по своей жестокости, в мерзких выходках его беспутного и пьяного двора. Как и в случае с царём Иваном, по крайней мере некоторые грани характера Петра становятся понятнее в свете его детства и воспитания. Четырнадцатый ребёнок царя Алексея, хотя и единственный сын его второй жены, молодой Натальи Нарышкиной, Пётр родился в Кремле 30 мая 1672 г. Ему было четыре года, когда умер его отец. Россия немедленно погрузилась в двенадцать лет борьбы за власть между боярами, которые поддерживали родню одной или другой жены покойного царя. Непосредственный преемник Алексея, царь Фёдор, был болезненным юношей, который умер в 1682 г., через шесть лет после восшествия на престол. Во время его царствования мать Петра, Наталья, вместе с сыном жила в тени, хотя и не преследовалась. Но её воспитатель и наставник, Артамон Сергеевич Матвеев, был из Москвы выслан. Когда умер царь Фёдор, видные люди потребовали, чтобы юный Пётр, которому было десять лет, был провозглашён царём совместно с братом и наследником Фёдора, слабоумным Иваном V.

Но вскоре судьба Петра и его матери оказалась под угрозой, так как сестра Ивана V, грозная Софья Алексеевна, решила прибрать власть к своим рукам. Ей удалось привлечь на свою сторону московский гарнизон, стрельцов, и избавиться от наставника Натальи, вернувшегося из ссылки Матвеева, которого сбросили с дворцового балкона на копья стрельцов, ждавших внизу. Софья и её любовник князь Василий Голицын захватили власть, а Пётр и его мать удалились в подмосковное село Преображенское. Жизнь Петра оказалась вскоре в такой опасности, что он спешно ночью бежал из Преображенского под защиту монастыря Св. Троицы, где свалился в состоянии ужаса и истощения. В глубине души он так и не забыл унижений, испытанных в детстве.

В других отношениях в его детстве как будто не было ничего примечательного. Он играл с карликами, уродцами с самоедских и калмыцких просторов, которые, в одежде малинового цвета, украшенной золотыми пуговицами и отороченной белым мехом, катали царя в маленькой тележке с лаем, ржаньем, рёвом, кудахтаньем и пуканьем. Став старше, он проявил острый интерес к военным играм, устраивая потешные бои между конюхами и экспериментируя с фейерверком и другими опасными затеями, в результате чего зять его шотландского любимца Гордона сгорел заживо.

Наконец произошёл дворцовый переворот, в результате которого Пётр смог сослать свою единокровную сестру Софью в монастырь, где она могла найти сомнительное утешение, а его единокровный брат Иван V, который никогда ничего не значил, умер в 1696 г. У Петра теперь появилась возможность начать осуществление тех планов, которым в течение следующих двадцати лет суждено было превратить Россию в великую державу и успешно воевать со шведами на севере и с турками и татарами на юге. В этом горниле он заново выковал нацию, создал новую столицу в Санкт-Петербурге, построил флот, обучил армию, реформировал управление и подчинил церковь своей воле.

И всё же в этом человеке, наделённом творческой гениальностью, проявлялись причудливые особенности, которые казались признаками если не безумия, то по меньшей мере сильного психического расстройства. Он был традиционно верующим, объяснял все свои военные успехи Божьей милостью. Но любимыми его занятиями во время отдыха были богохульство и похабство. Может, это было просто обвинение консервативной церкви, которая, будучи ревнительницей традиционных обычаев, могла рассматриваться как враждебный критик политики реформ, но, похоже, была и тёмная сторона в тех грубых и фривольных поступках, которые совершали Пётр и его придворные.

Пётр обожал пародии на ритуал православной церкви. Он учредил синод «самых пьяных дураков и шутников», устав которого Пётр, как настоятель ордена, помог составить; характерно — первая заповедь гласила, что напиваться следует каждый день и никогда не ложиться спать трезвым. У синода был потешный патриарх, старый учитель Петра Никита Зотов, который именовался самым шутовским отцом Иосафатом, патриархом Прессбурга и реки Яузы. Члены ордена получили похабные клички. Оловянная митра, которую надевал так называемый патриарх, изображала обнажённого Бахуса на бочке. Водка заменяла святую воду. На святки потешный патриарх и его команда совершали шумные и пьяные поездки по городу на санях, запряжённых свиньями, козами или даже медведями. Во Вторник на масляной неделе в 1699 г. был устроен пир в честь Бахуса, на котором патриарх, благословляя гостей, крестил их двумя длинными курительными трубками, что было оскорбительным жестом, так как православная церковь осуждала употребление табака.

«Пьяный синод» стал постоянной характерной чертой царского двора. В 1715 г. Пётр смотрел, как потешного патриарха, восьмидесятилетнего маразматика, женили на молодой вдове. Когда Зотов умер через шесть лет, в 1721 г. была придумана специальная церемония, чтобы отпраздновать и выборы его преемника, Бутурлина, и женитьбу на вдове Зотова. Царь, который слышал легенду о так называемой папессе Иоанне, придумал то, что он считал забавной шуткой для определения пола двух главных действующих лиц. Были изготовлены сидения со специальными отверстиями, через которые Пётр и другие участники могли рассматривать интимные органы потешного патриарха и его жены. Царь схватил Бутурлина за гениталии с криком «У него дырка!». В ходе последовавшей оргии так называемые кардиналы сидели в специально построенных ложах, и обязаны были пить ложку водки каждые четверть часа всю ночь. Когда рассвело, царь сопровождал полуголую девушку, «принцессу-аббатису», которая несла корзину с яйцами. Каждый из пьяных кардиналов целовал аббатисе груди, а потом брал яйцо, которым голосовал за патриарха. В награду за свою службу Бутурлину разрешили свободно пользоваться царскими погребами и жильём в Москве и Санкт-Петербурге.

Трудно сказать, насколько всё это проливает свет на психологию Петра и насколько это имеет значение. Возможно, что подобными выходками Пётр просто хотел воспротивиться тому, что он считал лицемерием русской церкви, или даже, в соответствии с русскими стандартами того времени, всего лишь от души веселился. Важно, до какой степени такое «веселье» включало насмешки над старыми, простодушными и безвредными людьми. Может, это отражает даже более скрытый невроз.

Тёмные стороны психики Петра, возможно, сильнее отразились в насилии и жестокости, с которыми он расправлялся с противниками. Когда в 1689 г. он заподозрил, что замышлялся заговор против его власти, в котором была замешана его единокровная сестра Софья, он приказал отрубать заговорщикам руки и ноги, прежде чем их поднимали на эшафот и обезглавливали, и кровь их капала на труп главного заговорщика Ивана Милославского. Через три года, после восстания стрельцов, он лично выполнял роль палача, умело отрубая топором головы… Он любил смотреть, как пытали людей и секли женщин.