От необходимости сказать что-то про чахлые три облачка, висевшие в небе где-то на уровне линии горизонта, Гарда избавило появление самой Канты, запыхавшейся и пахнувшей морем. Вид у нее, как минимум, был удрученный, глаза не блестели, как обычно, а в руке она сжимала большую сумку. Девушка добрела до их столика и, налив себе полный стакан, залпом осушила его. Като сразу же убрала бутыль с багряным каберне от сестры подальше.

— Вино, сестренка, придумали не для таких случаев, — сказала она первое, что пришло в голову — ей не нравилось, что приходилось отнимать у Канты бутылку, как у неразумного дитяти.

— А для каких же? — Устало осведомилась та.

— Думаю, для веселья, — уклончиво ответила Като.

— Да уж, — кисло улыбнулась Канта, присаживаясь за столик рядом с Гардом. — Веселья у меня сегодня хоть отбавляй! Только что забрала свои вещи из «Красной Розы».

С этими словами она кивнула на сумку, что стояла на скамье подле нее.

— Ну ничего. Снимем тебе отдельный номер, — утешила ее Като, украдкой делая большой глоток красного. — Если хочешь, завтра можем отпраздновать твое возвращение, так сказать, в лоно семьи.

— Вот только не надо сейчас говорить, какой Шеранд урод, — предупредила ее Канта, слегка повысив голос.

— Не буду, конечно, ты сама это знаешь, — осторожно поддакнула Като. — Я сейчас говорила о том, что тебе не помешало бы развеяться. Давай завтра закажем шашлык и рванем куда-нибудь в лес или на побережье, а?

— Я развеюсь только тогда, когда шашлык мне подадут из этой… Филиалы. — Не поддержала энтузиазма сестры Канта.

Гард невольно поморщился, услышав вычурное ругательство из уст девушки, но тактично приберег остроумие для другого раза.

— Попробуешь ляпнуть какую-нибудь свою колкость, я тебя первым на шашлык пущу, — пригрозила ему захмелевшая Като после того, как сестра пошла разбирать вещи в их номере.

— Я вообще-то, ничего не сказал, — оскорбился Гард и отправился восвояси.

— Куда пошел? — Крикнула ему вдогонку Като, допивая вино. Гард, обернувшись, недовольно посмотрел на свою уже изрядно захмелевшую компаньонку.

— Я так поняла, что ты заснуть не сможешь, пока с кем-то не обсудишь Филиалу, — весело крикнула она на весь двор, заставив корчевника на секунду оторваться от приготовления алкогольного коктейля ядовито-зеленого цвета.

И Гард вернулся. Они заказали еще красного, но кот в перерыве между ругательствами, адресованными демонице, оценил его как «кислятину». Като откровенно веселилась, глядя, как он пытался выпить через трубочку тот самый зеленый коктейль.

Канта не усидела в номере, выглядывая поминутно в окно и наблюдая, как эти двое отрываются. Вытерев слезы, она спустилась к ним, помогла Като с вином, а Гарду — с коктейлем, после чего они все вместе отправились на пляж встречать рассвет. А наутро от той горечи измены, поселившейся в ее сердце, почти ничего не осталось.

Так и проходили теперь ее дни — с котом и сестрой. Временами Канта изъявляла желание съездить в город, но Като не пускала ее одну. Вместо этого они однажды взяли с собой кота и отправились в Совитабр все вместе. Скрипя сердце, Като продала там свою лошадь, все равно животное томилось в платном постое, а девушкам нужно было расплачиваться за гостиницу.

Канта часто бывала на море, Като отправлялась с ней туда все реже. Нечто томило и беспокоило ее.

А именно — днями и ночами она читала и перечитывала Книгу. Она чувствовала, что решение взять ее сюда было единственно правильным.

И хотя за окном стояли погожие деньки, что на побережье в это время года в Сеймурии было не редкость, Като и не думала об отдыхе. Она упорно пыталась вникнуть в колдовские записи — так она окрестила про себя содержимое Книги. Гард, наслаждавшийся теплом и солнцем во дворе «Золотого клена», больше мешал ей, чем помогал постоянными предложениями позагорать на пляже.

— Не вижу, чтобы тебе это было нужно, — отвечала ему Като, высунувшись из окна и разглядывая его золотисто-коричневый мех.

— А тебе бы не помешало, бледная вся, как кефир, — тихо сказал сам себе Гард, устраиваясь поудобнее на клумбе между кустом акации и пионом и собираясь вздремнуть.

А Като с головой ушла в разгадку рукописи. Она столько раз перечитывала ее, что наверное, выучила наизусть, но все равно не выпускала ее папирусные листы из рук, вчитываясь в загадочные строки.