— Выйдемте-ка немного в сад.

— Хорошо, господин Леопольд. — Она опустила глаза и пошла вперед.

В груди Леопольда бушевали вновь проснувшиеся чувства, прежнее юношеское пламя возгорелось опять, но уже не безумно и дико, а ясно и сознательно.

Тяжело дыша, обошла Анна сад в сопровождении Леопольда.

Какое-то время смотрел он на нее, не говоря ни слова, она же в смущении и краснея, отвечала на его взгляды. Видно было, как грудь ее подымалась и опускалась от стесненного дыхания.

— Барышня, — начал он, — нет, я бы хотел смотреть на вас как на дорогую подругу и называть вас просто — Анной. Вы позволите мне?

Анна кивнула головой и они пожали друг другу руки. Он повёл ее в старую, знакомую беседку, и она этому не противилась.

— Я бы хотел спросить вас, милая Анна, как друг спрашивает друга. Если бы я только знал, с чего мне начать! Если я хочу быть правдивым, то должен сознаться, что во мне горит желание отправиться в дальние края. Какое счастье объезжать чужие земли, знакомиться с другими людьми и видеть, как в каждой земле живут по собственным законам, а между тем всем посылает успех и всеми управляет Бог!

— Я себе все это хорошо представляю, но если вы, Леопольд, уедете… — Она запнулась и потом продолжала: — Бедная ваша мать, которой вы поклялись, что останетесь.

— Не сомневайтесь, я сдержу свое обещание. Но если я остаюсь, то только из сыновней любви, а не по собственной свободной воле. Честолюбие, стремление к знаниям и беспокойная кровь — вот что подстрекает меня взвиться и улететь, подобно птице. Скажите, не грустно ли для молодого человека терять свои лучшие годы, сидя на печи, между тем как вокруг него все: друзья, покровители, великие люди, подобные Оранскому и Ланге, — живут полной и яркой жизнью, в борьбе с вековыми проблемами!

— Я чувствую, что вы правы, Леопольд, и сочувствую вам от всего сердца, но я же как ваш друг, считаю, что вам не следует уезжать отсюда!

— Даже тогда, когда не будет моей доброй матери?

— Даже тогда, Леопольд.

— Так мне придется сидеть одиноким, с одной только прислугой, в старом, мрачном зале — преждевременный старец — и все из-за чего? Из-за кого? Скажи мне, Анна, ради чего мне идти на это?

— Ради меня! О, Леопольд, вам нельзя никогда больше уезжать!

— Ради тебя?! — он ее нежно обнял.

Уже ее прелестный ротик приблизился к его губам, глаза уже сияли блаженством, как вдруг она с испугом отпрянула.

— Кто-то идет! — вскричала она.

Леопольд возвратился на землю из маленького эдема любви. Возле беседки стоял Николас Юмниц, весь запыленный.

— Что тебе надо? Что заставило тебя приехать из Инагофа? — спросил Леопольд, разозлившись.

Николас приложил палец к губам, указав глазами на беседку, потом он направился к маленькой двери, ведущей в зал замка. Леопольд последовал за ним.

— Что такое? — шепнул он ему.

— Она тут, Десдихада! — прошептал слуга. — Она приехала прошлой ночью.

— Черт ее побери! — вскричал Леопольд, побледнев. Секунду же спустя его бросило в жар. — Она должна уехать непременно! — пробормотал он. — Пусть будут готовы свежие лошади! Все от этого зависит! Я откроюсь матери!

Он возвратился в беседку, едва держась на ногах. В ней все еще сидела Анна и улыбалась сквозь слезы.

— Анна, милая Анна!

— Что с тобою? Боже мой, Леопольд, на кого ты похож?

— Я должен сейчас уйти. Меня отзывает дело, непредвиденное известие! О, Анна, не позволь сбить себя с толку! Иди к своей матери! Как только мне можно будет, я возвращусь и тогда ты все узнаешь!

— Что же должна я узнать, Леопольд, чего бы уж не знала?

— То, что прилично знать лишь моей матери и будущей жене!

Сказав это, он прижал к сердцу удивленную Анну и бросился вон из беседки. Леопольд отправился отыскивать мать и нашел ее вместе с канцлершею в кабинете отца.

— Многоуважаемая госпожа канцлерша, — сказал он, расстроенный, — мне крайне нужно поговорить с матерью. Будьте столь милостивы пойти к Анне, она, я думаю, также захочет открыть вам свое сердце.

— Если оно переполнено радостью, господин рыцарь, тогда я благословлю Бога.

Когда дверь за канцлершею затворилась, Иоанна воскликнула:

— Скажи мне, сын мой, что означает твое испуганное лицо?

— Оно означает, что несчастье готово на меня обрушиться, если ты мне не поможешь, Мы с Анной сидели в беседке, сердца наши встретились, уста ее уже открылись, чтобы произнести желанное «да». В это самое мгновение является Николас из Инагофа и объявляет — о мое злополучие! — что Сара приехала!