Успешное выполнение еще нескольких заказов из области, уже не связанных с СРП, позволило Николаю Васильевичу организовать в родном городе консалтинговую фирму, фактически — при администрации губернатора. Возглавила фирму дочь депутата, закончившая Академию госслужбы, куда папа дальновидно ее пристроил, едва осмотревшись в Москве.

Подготовив неплохие плацдармы на родине, можно было оставлять суетную Москву. Как старый номенклатурный работник, Николай Васильевич понимал, что достиг потолка, выжать большего на парламентской ниве ему не удастся — и возраст не тот, и калибр. К тому же лоббисты — ему не нравилось это емкое иностранное словечко, не имеющее русских аналогов (ну как сказать — толкачи?), — становились все профессиональнее. За шесть лет, с начала первой Думы до конца второй, на глазах Николая Васильевича выросли и появились люди, которые, представляя и государственные и частные структуры, занимались только этим. Люди эти были более подкованными, молодыми и дерзкими, чем Николай Васильевич. Заниматься же в Думе политикой — дело совершенно безнадежное. Николай Васильевич, который — смешно теперь и вспоминать — шел в парламент с твердым желанием разрушать ненавистный ельцинский порядок, довольно скоро понял, что Дума — такой же оплот этого режима, такой же необходимый элемент новой системы, такой же декор, каким старый, догорбачевский Верховный Совет СССР был для советского строя. Поняв это, он стал медленно, но верно отходить от псевдополитических думских баталий и заниматься сугубо практическими и конкретными делами: бюджетом, налогами, кредитами и т. п.

Благодаря этому, прекратив депутатствовать и вернувшись в родной город, Николай Васильевич имел возможность либо стать председателем совета директоров ОАО «СРП-золотодобыча», либо возглавить фирму по консалтингу, вполне поднявшуюся за три года на заказах местных властей. Уставшая давать советы «провинциалам» дочка хотела перебраться в Москву. Тем более что папа оставлял ей депутатскую квартиру в Митине, которую предусмотрительно приватизировал еще после первого думского срока. Полученных от продажи депутатского места денег кандидата Сергея было достаточно и для обмена митинской «трешки» на более приличный район, и для радикального переустройства дачи в родном городе.

Обо всем этом Никита Петрович знал отчасти напрямую (как бессменный помощник депутата он принимал участие во всех думских делах Николая Васильевича), отчасти реконструировал из обрывков телефонных и иных разговоров шефа со вторым помощником по Думе (тот был родственником и доверенным лицом и на Охотном Ряду появлялся только по случаю) и рассказов его помощников по округу. Какая-то информация была получена из бесед с коллегами из думского аппарата — не только с Дымовым, но и с помощниками депутатов из КПРФ и «Народовластия». От последних, правда, поступали в основном внутрипартийные слухи и сплетни: о том, кто реально рулит во фракции — Зюганов, лицо партии, или Купцов, который отвечает за финансирование; почему главой экономического комитета после ухода Маслюкова в правительство сделали серого Тихонова; правда ли, что Зюганов разочаровался в главном экономическом эксперте фракции депутате Савельеве и в следующую Думу его не возьмут, а пригласят прозябающего в аппарате Совета Федерации Глазьева? Текущие деловые новости: как идет тот или иной законопроект, кто реальный автор поправки, внесенной депутатом таким-то, и сколько он за нее получил, будет ли вето президента на другой спорный закон и какова позиция сенаторов по третьему, — можно было узнать от сотрудников аппаратов комитетов. Там народ в целом был более профессиональный и менее случайный, чем депутатские помощники и, тем более, сотрудники фракций. Хотя, конечно, это очень зависело и от комитета, и от фракции.

Больший профессионализм и независимость аппаратчиков из комитетов были связаны еще и с большей стабильностью их работы. Набор комитетов из Думы в Думу оставался приблизительно одинаковым, и состав экспертов и технических работников комитетов менялся нерадикально. В отличие от помощников депутатов и сотрудников фракционных аппаратов, которые в случае провала депутата или партии на выборах автоматически становились безработными, профи из комитетов сохраняли свои места. Во всяком случае, до того момента, пока новый председатель комитета и новый начальник аппарата комитета не начинали кадровой чистки. Но поскольку профессионалов ценили все, то зачастую даже при смене фракционной принадлежности комитета не только большая часть сотрудников, но и руководители аппаратов оставались на местах. Мало менялся и кадровый состав собственно думского аппарата — специалистов, работавших в одном из семи управлений (кадровом, организационном, правовом, аналитическом и др.) и пресс-службе Государственной думы.

Никита Петрович положил в кружку пакетик чаю, плеснул кипятку из чайника (который он тоже собирался забрать, если этого не сделает давший на «Тефаль» деньги Николай Васильевич) и вздохнул. Ему, отставной козы парторгу предпенсионного возраста с давно забытой специальностью инженера-гидравлика, ничего не светит, и ни в аппарат Думы, ни в какой комитет его не возьмут. Там сидят или зубры, или молодые и перспективные, которые карьеру делают. Примеров тому полно. Моторин, руководивший аппаратом бюджетного комитета, теперь замминистра финансов. Пансков, занимавший ту же должность в самом начале Думы, потом и вовсе министром стал [160] . Еще несколько человек из аппарата бюджетного комитета сейчас в Минфине на хороших должностях. Пресс-секретаря комитета по экономической политике Антона Сурикова Маслюков забрал с собой в Белый дом.

Правда, Боос, став министром по налогам, назначил свою помощницу Наташу Аристархову начальником отдела [161] . И Головков, возглавив Росгосстрах, взял с собой свою помощницу Таню Разбаш [162] . Бывшие помощники Хакамады — Степан Орлов и Владимир Коптев-Дворников — и вовсе в депутаты попали. Первый — в Мосгордуму, второй — только что избран в новую Госдуму по списку «Единства». А Николай Васильевич… тут Огоньков потянулся за валидолом.

А, с другой стороны, что он может сделать, если только что в курилке Никита Петрович слушал, как Дымов утешал хорошенькую девчушку из аппарата НДР? Даром, что в начале Думы это была главная проправительственная фракция, занимавшая лучшие думские апартаменты (правое крыло третьего этажа старого здания), — теперь ее люди тоже не знают, куда деваться.

Днем раньше, зайдя вместе с тем же Дымовым в огромный кабинет в старом здании, который в последние предвыборные месяцы занимала пресс-служба фракции НДР, он застал сцену эвакуации «Нашего дома». Пол, столы, стулья — все свободное от людей и ненужных теперь компьютеров и папок с документами пространство было уставлено коробками, завалено бумажными рулонами, календарями, майками, кепками, флажками. На столах россыпью лежали круглые значки с тремя уже совершенно бессмысленными буквами. На одной из обшитых деревянными панелями стен от высоченного потолка до пола висел громадный предвыборный плакат улыбающегося Владимира Рыжкова. На противоположной стене с плаката поменьше улыбался Виктор Черномырдин. Под ним с хмурым видом чистил папки, периодически отправляя какие-то бумаги в корзину, молодой человек из аппарата НДР. Несколько известных думских журналистов над чем-то хохотали, чокаясь новенькими кружками с надписью «НДР». Судя по царившему веселью, пили они вовсе не чай. Повышенным спросом у гостей, приглашенных на «бесплатный аукцион, посвященный закрытию „Нашего дома“», как назвал это мероприятие Петя Громадин, обозреватель демократической газетенки «Либералъ», пользовались весьма добротного качества рубашки-поло, особенно синие. «Это — цвет настоящего консерватизма, Рыжков лично подбирал оттенок, — смеялась пресс-секретарь лидера фракции Маша Андреева, закуривая очередную сигарету. — Ну, хватит тряпками заниматься, разбирайте лучше плакаты. Хочешь, мы снимем для тебя вот этот большой, с Рыжковым? Дома повесишь». Юная журналистка, влюбленная, по словам Дымова, в молодого лидера НДР, услышав Машин вопрос, закатила карие глаза и учащенно задышала, чтобы не заплакать.

Плакать же впору было не этой вертихвостке, а строгой секретарше из приемной Рыжкова. Новый лидер новой фракции власти наверняка приведет свою. Хотя, как сообщил Огонькову мрачный юноша, рвавший ненужные документы, большая часть сотрудников фракции НДР рассчитывает зацепиться в аппарате свежеизбранного «Единства». «Профессионалы всегда нужны, а этих собирали с бору по „мишке“ по всей России — откуда у них люди?» — успокаивая самого себя, заявил он, виртуозно кинув окурок в высокую белую фарфоровую пепельницу с сосудом для воды внутри.