У Финского залива
вернуться

Гарднер Вадим Данилович
Шрифт:

Все материалы о Вадиме Гарднере были мне любезно предоставлены вдовой поэта, Марией Францевной Гарднер, живущей в Гельсингфорсе. Я глубоко признательна ей за данные мне интервью.

Темира Пахмусс, Иллинойский университет, США.

ИЗ СБОРНИКА «СТИХОТВОРЕНИЯ» (СПб., 1908)

Финский сонет

Люблю я шум прохладного прилива, И пену волн и ветра дикий вой; Громады туч несутся горделиво, Волна бежит и в камень бьет крутой. Поклон дерев люблю, песок зыбливый, И острый след, оставленный волной, И грома треск, блеск молньи торопливый, Поток дождя с его густою мглой — И корни ольх, поднятые водою, И качку лайб то носом, то кормою, Люблю твой гул, живительный прибой! Ты мне мила, суровая природа Финляндии, страны моей родной — Сосна, гранит, на море непогода. Метсакюля. Финляндия

«Облака синечерного тона…»

Облака синечерного тона, Ветер быстрый и пенистый вал; Под свинцом гробовым небосклона Снежнорунный пловец пролетал. А за ним легкокрылая стая, Словно белые бабочки зим, В блестках солнца, гребла, пролетая Высоко над заливом седым. Волны гневались, с громом бияся, Об песок, заливая его, С диким бешенством к берегу мчася, Как народ на врага своего. Как в пустыне подъемлются гривы Разъяренных, ревущих царей, Так вздымалися кудри спесиво У властителей водных степей.

«Золото томное, золото лунное…»

Золото томное, золото лунное, Сколько ты будишь таинственных грёз! Лаской лелеешь ты сердце подлунное, Сердце застывшее, в жизни мороз. Золото лунное, золото нежное! В мир музыкальной, небесной мечты, В области синие, в царство безбрежное Думы уносишь воздушные ты. Месяц серебряный, месяц недремлющий, Светлый властитель бессонных ночей, Страстию жгучею сердце объемлющий, Шепот подъемлющий сладких речей! Месяц серебряный, месяц торжественный, Мир облекающий мглой голубой, Месяц с улыбкою кроткой, божественной, В душу вселяешь ты дивный покой.

«Золотые березки блистают…»

Золотые березки блистают, Солнце осени чудно светит, И тяжелые горести тают, И весельем сознанье горит. И мне радостно так, что не знаю, — Есть ли радости выше, светлей, Я глубины сердец понимаю, Утешаю скорбящих людей. Постигаю я в миг необъятный, Чем прекрасно земное бытье, И не давит туман непонятный, Что окутывал сердце мое, И мне кажется, все в Божьем свете Устрояется Мудрой Рукой, И восторженный Зодчий в совете Совещается с каждой душой.

«Бедный, старый день любви!..»

Бедный, старый день любви! Он промчался звуком нежным; В этом сердце безмятежном Нет бушующей крови. Больше нет и замираний, Сладких чувств и белых дум; Нет таинственных свиданий, Нет и плачущих страданий, Все один тоскливый шум. И березы не ласкают Мягкой зеленью своей, Волны моря не лобзают Сладкой музыкой речей. Свежесть утра не лелеет, Только щеки холодит; Зорька милая алеет, Солнце греет, ветер веет, Но души не шевелит.

«Не требуйте рассудочной работы…»

Не требуйте рассудочной работы От золотых надежд поэзии святой! Пусть полон буду я задумчивой дремоты, И пусть сольется дух с небесной бирюзой! Пусть мысль моя порой струною оборвется… Кипучих полон дум, без связи ледяной, Пусть стражду я порой, и сердце разорвется, Исполненное вдруг тоскою неземной. Но требуйте души отзывчивой, горячей, Чтоб жар в груди пылал и сердце больно жег, Чтоб ветер всколыхнул туман воды стоячей, Чтоб пошлости людской стал призрак поперек.

«Сила жизни — в настроеньях…»

Сила жизни — в настроеньях, Сила — в сердце, не в уме; Сила — в пламенных моленьях, Слабость — в умственной тюрьме. Сила — в Боге, сила — в чувстве, Сила — в воле и в любви, Сила — в облачном искусстве, Сила — в трепетной крови. Сила — в музыке и в пеньи, Сила — в сказочных стихах, Сила — в бурном вдохновеньи, Сила — в жизненных речах. Есть и в нас живая сила, Есть и в нас живой огонь, И не все уже могила, Только сердце звуком тронь. Из груди польются звуки И разбудят сонный ум И рассеют тучи скуки И заглушат буден шум. Если сердце утомилось — Утомление пройдет, А несчастие приснилось — Сон тяжелый отпадет. Речь простая нас взволнует, Если много в ней души, Волны жизни вновь взбушует В жутко замершей тиши.

«Зачем же мы кровь неповинную льем…»

Зачем же мы кровь неповинную льем, Невинность, и слезы, и смех продаем? И в пропасть не падаем, в высь не летим, По ровной и пыльной дороге катим? Уж если и Бога, и совесть забыть, Так лучше подпочвенным демоном быть! Он — гордый безумец, он — страсти король. Его поражает всеведенья боль; Он знает и небо, и землю, и ад, Нетленную мудрость и страсти распад. Он тушит горящие свечи любви Из зависти в черной, змеиной крови. Красавец он мрачный, пленитель сердец, Он — узник, страдалец, но носит венец… Страдание свято, и праведный Бог И демона примет в свой звездный чертог, Его обласкает и к лону прижмет, Навеки его от него же спасет.