Шрифт:
Не помню, сколько так простоял, борясь за каждый вздох, пока сердце не перестало трепыхаться, боль отступила и сквозь гул крови в ушах я услышал, что служба уже началась. Эх, Анджелин, идут последние минуты твоей свободы! И я так тебя подвел, названый брат! Прости…
Упрямо стиснув зубы, рванулся вперед, расталкивая толпу и стараясь не думать о том, что кто-нибудь опять заденет по сломанным ребрам. Я должен успеть! Должен встать рядом, потому что внезапно нахлынуло озарение: сейчас что-то будет. Прорицание — не самая сильная сторона моей натуры, прямо сказать, никакая. Лишь раз или два посещали меня странные видения будущего. Сегодня — в третий раз. Но вот сейчас… сейчас что-то произойдет!
Граф Мас и будущая графиня стояли у алтаря, держа в руках кубки с медом. Пра Бжемыш вдохновенно правил службу. Он так увлекся, что, казалось, забыл о брачующихся. Впрочем, кое-кто тут, наверное, желал бы, чтобы служба не заканчивалась как можно дольше. Ведь по завершении ее останется только выпить общую чашу как знак того, что отныне все у них — одно. Потом их сомкнутые руки обвяжут вышитым полотном, которое торжественно снимут лишь на выходе из храма, дабы продемонстрировать оставшимся снаружи свидетелям обручальные кольца.
Может быть, все-таки можно что-нибудь сделать? Например, пролить священный мед? Или выкрасть кольца? Или…
— И ныне вопрошаю я, — бас святого отца заставил вздрогнуть, — всех присутствующих. Ежели кто знает причину, по которой эти двое не могут связать себя узами брака, пусть скажет сейчас или молчит до конца своих дней!
Что-то словно толкнуло под руку. Уже раскрывая рот — и не зная, что буду говорить, — я сделал шаг вперед и…
…задохнулся от запаха дыма и вереска, зажал нос двумя пальцами, не выдержал и чихнул.
Опять тело скрутил приступ резкой боли, отчего я согнулся пополам, чудом удержавшись на ногах. И так уж вышло, что оказался единственным, кто согнулся в поклоне, когда в приделе появилась еще одна гостья. В один миг по собору прокатилась волна — вначале тихие шепотки, изумленные и испуганные восклицания, а потом воцарилась мертвая тишина. И в этой тишине стройная фигура во вдовьем платье с опущенной головой тихо прошла к алтарю. Ее голову покрывала прозрачная белая вуаль, спускавшаяся сзади до пола, а впереди — на грудь, закрывая бледное лицо с холодными чертами. Не узнать ее было невозможно. Она явилась ясным днем, при всем народе, вызвав ступор у мужчин и несколько обмороков у женщин. Я вцепился в чью-то руку, чтобы не упасть, и, запрокинув голову и затаив дыхание, смотрел на свою жену — разогнуться мешала боль.
— Я не опоздала? — прозвучал нежный женский голос, от которого всех присутствующих, наверное, мороз пробрал.
— А-а… у-у… э-э… — это было все, что смог выдавить пра Бжемыш. — Ну…
Смерть тихо прошла вдоль замерших гостей. Запах дыма и вереска заполнил храмовый придел.
— Я пришла. — Моя супруга смотрела сквозь ресницы, улыбаясь скромно и уверенно. — Что здесь происходит?
— Э-э-э… — Пра Бжемыш нашел меня взглядом и сделал нервный жест — мол, давай действуй, это же по твою душу! А что я мог? Только смотреть на свою жену и гадать, зачем она явилась.
— Хорошее дело браком не назовут, — промурлыкала богиня. — Эта свадьба не может состояться!
Все оцепенели. Не так уж часто боги — тем более столь могущественная богиня, как Смерть, столь открыто вмешиваются в дела смертных. Изваяние Лада одеревенело еще больше, если можно так сказать про деревянную статую.
— Почему? — Первой нарушила молчание леди Якобина. Ее можно было понять — в одном шаге от счастья особенно обидно и больно лишиться оного.
Смерть скосила глаза на говорунью, и та задохнулась, бледнея и хватаясь руками за горло. Бокал с вином выпал из ее рук, пятная красными потеками золотое с белым шитьем свадебное платье, словно пролитая кровь. Я почувствовал, как затрепетала душа виконтессы-невесты, и неосознанно протянул руку, чтобы поймать ее.
— Прежде чем жениться на одной, надо избавиться от другой, — прозвучал голос Смерти.
— Как? Что? Почему? — испуганно зашелестели вокруг шепотки.
— Дело в том, что был дан брачный обет, — мягко улыбнулась моя жена. — Анджелин Мас с рождения обещан другой.
— Что?
Общий вопль вырвался из нескольких глоток. Смерть взмахнула рукой, и крикунов, осмелившихся повысить голос на богиню, бросило на колени.
— Сейчас невеста у меня — ждет ей обещанного дня. Ее могла бы отпустить — чтоб наконец-то брак осуществить.
Анджелин застыл столбом. Рядом хрипела, заливаясь смертельной бледностью на руках у матери, леди Якобина, а он и пальцем не шевельнул.