— Отда-а-ай…

Опять? И чего этому личу неймется?

— Нет у меня твоих сапог! Не до тебя сейчас!

— Ы-ы-ы…

— И-и-и-и! Мама! Спасите! Помогите!

Шум, гам, вопли, визг…

— Осторожнее, Згаш!

Мэтр Куббик! Надо же, как вовремя. И с активированным…

Мертвяк почуял работающий амулет и ринулся спасаться. Колдун-лич поступил проще — втянулся в землю, будто его и не было, а этот помчался прочь.

То есть помчался, если бы не я, вставший у него на пути.

Нож в солнечное сплетение не остановит его, даже если нож ритуальный, но хотя бы задержит до того момента…

…как твердый кулак врезался в грудь, отбрасывая меня прочь.

От удара спиной обо что-то твердое в глазах потемнело. Резкая боль пронзила грудь. Ребро! И не одно! Мать моя, как же больно! И не вздохнуть…

Сползая по забору наземь, я успел увидеть, как мэтр Куббик метким броском амулета останавливает мертвяка, как режет себе руку, начиная начитывать заклинание, и как к нему, заикаясь на каждом слове, присоединяется все еще дрожащая Марджет. Как корчится под действием чар, рассыпаясь на отдельные кости, мертвяк. У меня самого, увы, не хватало сил пошевелить даже пальцем — резкая опоясывающая боль в груди туманила сознание, и приходилось напрягать все силы, чтобы просто дышать.

Зимовит появился чуть позже, когда все было кончено и надо было убрать останки. Забыв про груду костей, мяса и тряпья, все бросились ко мне. Тут-то и возник парень. Повинуясь приказу мэтра, он вскинул меня на руки — и в этот самый момент я от резкой боли потерял-таки сознание.

Пришел в себя много позже, лежа на чем-то мягком и теплом. В теле была приятная слабость, хотя дышалось с трудом. Прислушавшись к своим ощущениям, обнаружил, что грудь сдавливала тугая повязка, которая не давала мне сделать полноценный вдох. При малейшей попытке напрячься ребра пронзала резкая боль.

Знатно меня приложило! А что это было? Помню удар, короткий полет, вспышку света… а вереском пахло? Вроде бы нет! Значит, я жив и даже не испытал сомнительное удовольствие в виде мнимой смерти.

Смерть… При одной мысли о жене я застонал. Дорогая, если для того, чтобы снова обнять твой тонкий стан, нужно умереть — я готов! Прямо сейчас, когда каждый вздох сопровождается болью в груди.

— Згаш?

Сбоку возникла какая-то тень. Я скосил глаза и, к своему удивлению, увидел Анджелина Маса. А он-то что тут делает?

— Что…

— Ты очнулся!

— Что произошло? Где я?

— В ратуше. То есть в замке.

Я повернул голову, осматриваясь. Широкая постель стояла в просторной комнате, убранной портьерами. Ничего подобного не могло быть в доме простого некроманта мэтра Куббика. Где-то вдалеке глухо раздавались удары, скрежет, шорохи, постукивание.

— Там еще идут отделочные работы. — Граф правильно понял мое любопытство.

— Как я сюда попал?

— Доставлен по моему приказу. Ты был очень плох, Згаш.

— Ага! — Я нахмурился, восстанавливая в памяти вчерашний или позавчерашний — сколько же прошло времени? — вечер. — А сколько…

— Ты почти двенадцать часов не приходил в себя.

— И все это время… — Меня начали терзать смутные сомнения.

— Да, — Анджелин подошел и сел рядом на постель, — ты был здесь. Я только что отпустил целителя.

— Только что? — соображалось туговато. Наверное, еще и головой приложился. — И ты…

— Я был рядом, если ты это имеешь в виду.

— Но почему?

Я сделал попытку вскочить, но в ответ вспыхнула такая боль, что в глазах потемнело, и пришлось упасть обратно на подушки, как сквозь вату слыша голос графа:

— Мой названый брат мог умереть, вот почему. Шесть сломанных ребер, Згаш! Шесть!..

— И стоило из-за этого так волноваться?

— Стоило. Скажи, зачем ты туда полез?

— Мертвяка надо было остановить любой ценой.

— «Умри, но сделай?» — вспомнил Анджелин старую формулу. — Для вас, некромантов, смерть явно не является уважительной причиной…

Мне уже хотелось возразить, но тут шум снаружи заставил нас обоих замолкнуть и прислушаться. В коридорах ратуши что-то происходило.

Ответ на вопрос явился, прежде чем граф успел принять какое-то решение. Под встревоженные крики: «Леди, его сиятельство никого не принимает! Прошу вас!» — двери спальни распахнулись, и на пороге возникла ее светлость виконтесса-невеста Якобина Байт.

— Милорд! Я… — начала она, но осеклась, вытаращив глаза и хватая ртом воздух. — Вы… ах вот как?

Анджелин медленно встал, и я, мельком глянув на его профиль, от души порадовался, что его гнев обращен не на меня.