Роман Федорович, с трудом сдерживаясь, чтобы не отдать своим воинам команду «Руби!», медленно подбирая монгольские слова, сказал:

— Я — князь булгарский и большой друг великого хана Сартака. Я мог бы сказать слово, и хан от твоей сотни оставит лишь конские хвосты. Но мне дорого время, и я не хочу крови. Я приехал забрать у тебя полонянку, что привел ты из Руси.

Роман Федорович поманил взглядом Святослава. Сотник Хитур не признал бывшего раба в одетом по-княжески, сидящем на тонконогом жеребце отроке. Святослав показал рукой в сторону стоявшего чуть поодаль небольшого шатра.

— Там.

Сотник посмотрел в сторону жилища, указанного отроком, и несколько забеспокоился.

— Зачем тебе моя рабыня? Я купил ее, и теперь она мой скот!

— Я пришел забрать ее, — твердо произнес князь Роман. — Выбирай: или ты отдаешь женщину сам и я в благодарность возмещаю убыток; или я возьму рабыню силой, и тогда не великий хан, а я вырежу твою сотню.

Привлеченный приездом незнакомых всадников, из ближайших шатров и кибиток высыпал народ — мужчины, женщины, и даже кое у кого в ногах мелькали любопытные детские мордочки, но как только князь Роман пригрозил, мужчины исчезли и очень скоро вернулись с луками и мечами в руках.

Обстановка накалялась.

С двумя десятками булгарских воинов сотня монголов еще потягалась бы, но когда ставку окружило несколько сотен всадников, боевой настрой у Хитура угас, и он, хитро сощурив веки, заявил:

— Для меня слово друга великого хана — закон. Рабыню я тебе отдам. Только зачем тебе порченый товар. У меня много рабынь с Руси. Бери любую. А эта строптива. Я наказал ее.

— Мне нужна она!

— Бери.

Щелкнув пальцами, сотник подозвал здоровенного слугу и выплюнул через губу:

— Притащи рабыню!

Но Роман Федорович, спрыгнув с лошади, резко бросил:

— Я сам! — и стремительно направился к шатру. За ним, опережая его, метнулись Святослав и Роман.

Роман Федорович, со свету попав в темноту шатра, поначалу ничего не увидел, но по тому, как замерли внуки, понял — беда.

Цветана лежала на куче тряпья без одежды. Спина и ягодицы были иссечены и кровоточили. Молодая женщина дышала тяжело, с надрывом.

— Доченька, Цветанушка, как же это? — растерянно шептал князь Роман, поглаживая сноху по слипшимся от пота и крови волосам. — Не убереглась, птаха малая.

Он снял с себя плащ, осторожно завернул в него безвольное тело. Вышел из шатра.

— Диво! Князь рабу на руках носит, — усмехнулся сотник. — Ты обещал возместить ущерб, — напомнил Хитур.

— Товар порченый! — сквозь зубы прорычал Роман Федорович. Передав Цветану на руки Спирьке, наказал: — Вези осторожно. Святослав! Роман! — подозвал оторопевших от увиденного внуков. — Поезжайте с ним. Проводи, — кивнул он одному из воинов охраны.

Как только четверка всадников удалилась, князь повернулся к сотнику со словами:

— Сколько я тебе должен?

В вопросе князя Романа сотник уловил угрозу и потому, осклабившись, заявил:

— Бери так. Сам сказал, товар порченый.

— А за всех рабов с Руси сколько хочешь?

Вопрос булгарского князя сбил сотника с толку и усыпил бдительность. Торговаться он любил и умел.

— У меня два раба и двенадцать рабынь. За всех цена двух лошадей.

— Дорого просишь!

— Моя добыча, я и цену назначаю.

— А сколько всего в сотне полона?

— Немного. Шесть десятков. Но самые молодые, самые красивые рабыни у меня. Только эту, — кивнул он на шатер, в котором ранее находилась Цветана, — купил. С ней два крысеныша были. Плодовита. Думал, что много мне работников нарожает, да оказалась непокорна. Укусила, — показал сотник на завязанную тряпицей руку. — Зубы я ей выбил и поучил немного.

Роман Федорович скривил лицо, словно не Цветане, а ему этот оплывший жиром, разнеженный на солнце кабан выбил зубы, спокойно сказал стоявшим в напряженном ожидании воинам:

— Сотню посечь! — И уже не сдерживаясь, крикнул: — Всех! До последнего! А этого, — показал он на сотника, — разорвать лошадьми!

От стоянки сотника Хитура отошли не более чем на десяток верст. Погони Роман Федорович не боялся. Слишком дерзко, слишком близко к столице вырезана сотня. Женщины, что не попали под горячую руку, могут сказать лишь одно — нападавшими были булгары. Но булгарских отрядов по степи было немало. Два тумена булгарских улан постоянно находились вблизи ханской ставки. Сартак, боясь измены, доверял больше булгарам, чем монголам, и держал тумены под рукой.

Княжеский лекарь грек Симеон, которого Роман Федорович купил на невольничьем базаре в Каракоруме, обмыл раны, перевязал молодую женщину, дал питье.

— Женщина пришла в себя, но я дал ей настой мака. Она спит, — и чуть тише, чтобы не слышали Роман и Святослав, сидящие у постели матери, добавил: — Я осмотрел ее. У женщины сломаны два ребра. Если кости не повредили внутренние органы, то будет жить, а если… то только Бог знает, сколько ей отмерено.

— И ничем нельзя ей помочь? — с надеждой спросил Роман Федорович.