Шрифт:
– Это что такое? – с брезгливой гримасой спросил Сердюк.
– Останки петрозаводского дива. Должно быть, помните этот инцидент, газеты о нем писали… появилось над Петрозаводском огромное облако в форме огурца, а от него лучи, лучи…
– И оптические эффекты, – добавил Рабинович.
– Да, эффекты… А потом оконные стекла были словно бы просверлены, – продолжал полковник. – Ну, в ПВО не рискнули разбираться с этой штуковиной над городом, дождались, когда удалится на шестьдесят километров, и жахнули. Вот! – Он кивнул на обломки. – Ракета СС-20 с ядерной боеголовкой, прямое попадание…
– Жаль, – произнес Михал Сергеич. – Что ж так-то… ракетой в лоб…
– Суровые советские времена, – объяснил Юдашкин. – Нерушимость границ и все такое.
– Может, они проконтактировать желали, – сказал Сердюк.
– А окна сверлить зачем? Такой ущерб имуществу граждан!
Они вернулись в коридор, чтобы продолжить инспекцию.
Другие камеры тоже были полны чудес. В одних лежали обломки странных аппаратов, приземлявшихся под Выборгом, Смоленском и Орлом или сбитых в районе Байконура и других объектов высшей секретности, в других – образцы растений, почвы и мелкой фауны, мыши, ящерицы, насекомые, собранные в местах посадки НЛО. Все содержалось в строгом порядке: травы высушены и разложены по ящикам, земля, камешки, глина в банках с наклейками, живность заспиртована и тоже снабжена поясняющей информацией – где изловили зверюшку, когда и после какого события. Что до снимков и кинодокументов, то они, как и письменные свидетельства очевидцев, хранились в библиотеке на техническом уровне. Библиотеку комиссанты уже осмотрели. Она была богатой – полумиллионный архив фотографий и масса трудов по уфологии, включая «Синюю книгу», доклад Кондона [84] и, разумеется, творение Шона Мэлори из Ангара-18.
84
«Синяя книга» – отчет о масштабном исследовании проблемы НЛО, которое проводилось в 1952–1969 гг по заданию ВВС США (этим проектом руководил капитан Раппельт). Доклад Кондона – отчет о повторном изучении указанной выше проблемы, выполненном в 1966–1967 гг по заданию правительства США группой специалистов под руководством доктора Кондона из Колорадского университета.
В особом боксе лежал огромный пожелтевший клык – не меньше, чем слоновый бивень. Из пояснений Рабиновича следовало, что его извлекли из пасти ихтиозавра, обитающего в озере Лох-Несс. Его не смогли обнаружить десятки экспедиций, американских и немецких, британских и французских, но тридцать лет назад агенты КГБ тайно изловили чудище, вышибли клык, а ихтиозавра отпустили на волю. Клык был преподнесен Леониду Ильичу, но тот проявил государственную мудрость – распорядился отправить подарок в Бункер-61.
Осмотрев затем коллекцию йети – чучела и шкуры, собранные на Памире, в Гималаях, в сибирской и канадской тайге – комиссия приблизилась к дверям биологического хранилища. За ними было обширное помещение с подъемниками, столами-каталками и пультом посередине зала. На пульте перемигивались разноцветные огни, вдоль стен на высоту человеческого роста тянулось что-то вроде картотеки с большими ячейками, похожими на саргофаги или гробы. Здесь работала группа сотрудников в термокостюмах – трое стояли у пульта, остальные, пять или шесть человек, возились в дальнем конце хранилища.
Проводив комиссию к пульту, Юдашкин представил работавших там людей:
– Доктор Юрий Зиновьевич Кацнельсон, заведующий биологической секцией. Его помощники – Георгий Бронштейн, ведущий хирург, и Аркадий Лившиц, патологоанатом.
Не снимая перчаток, обменялись рукопожатиями. Кацнельсону было за пятьдесят, Георгий и Аркадий выглядели молодыми – лет на тридцать, не более того. Гутытку, здороваясь с патологоанатомом, сказал:
– Надо же, однофамилец! Я ведь тоже из Лившицев.
Аркадий сначала изумился, потом сообщил, что он из Петербурга, и тут они с джадидом углубились в семейную генеалогию. Не прошло и трех минут, как они признали друг в друге четвероюродных братьев, затем откуда-то возникла склянка со спиртом, к которой приложились все присутствующие.
Отметив счастливое воссоединение родичей, Бабаев вернулся к инспекционным делам, кивнул на пульт и произнес:
– Это для чего, уртак?
– Для управления криотроном, – пояснил доктор Кацнельсон, а профессор Рабинович обвел широким жестом помещение и добавил:
– В ячейках криотрона в глубоком холоде лежат тела пришельцев. Их тут гораздо больше, чем у американских коллег. По нашим сведениям, в Ангаре-18 семь неповрежденных трупов и разрозненные фрагменты еще примерно двадцати. А у нас триста четырнадцать тел. И все целехоньки!
– Они из породы зеленых? – спросил Ахматский.
– Ну почему же! – откликнулся хирург Бронштейн. – Всякие есть. Желтенькие, красненькие, синенькие… Взглянуть хотите?
– Да! – в один голос ответили Ахматский, Сердюк и оба их помощника.
– Нет проблем.
С этими словами Бронштейн принялся нажимать кнопки на пульте, и десятка три ячеек выдвинулись на всю длину. В них лежали существа, очень напоминавшие людей: две руки, две ноги, голова, а при ней все, что положено – рот, нос, глаза и уши. Большей частью брюнеты, хотя блондины тоже попадались.
Физик Михал Сергеич уставился на эту коллекцию с видом осла, узревшего пучок моркови.
– Можно взглянуть поближе?
– Разумеется.
Хирург направился к ближайшей ячейке. Три комиссанта, Эдик и Сергей шли за ним. Они обступили саргофаг, и Сердюк, приглядевшись, пробормотал:
– Все у него на месте. Даже то, что пониже пупа, повыше колена.
– Верно, Виктор Ильич, – согласился Сергей. – Мужик как мужик.
– Только роста небольшого, – молвил Эдик.
– И кожа желтоватая, – произнес Бабаев.