Ахматский склонился над покойником, обнюхал его, затем поднял голову и сказал:

– На китайца похож или на японца. Как думаете, коллеги?

Сердюк пожал плечами, а Бабаев кивнул:

– Похож! Даже очень!

Хирург Бронштейн усмехнулся:

– Китаец, говорите? А где вы видели китайца с третьим глазом?

– И где этот глаз? – спросил недоверчивый Ахматский.

– На затылке, конечно.

– Хотелось бы посмотреть… – Михал Сергеич потянулся к покойнику, но Бронштейн перехватил его запястье.

– Не трогайте, прошу вас! Мы не касаемся их руками, даже в перчатках! Тут холодно, но инопланетный вирус выживает и при такой температуре. Для работы с телами есть необходимые приспособления. – Он помахал одному из сотрудников в глубине зала. – Гриша, иди сюда! С инструментами!

Молодой парень подкатил столик, заваленный крючьями из толстой проволоки, хирургическими ножами, клещами и бурами. Еще здесь были пластиковые контейнеры, кюветы, пробирки и бутыль, в которой плескался синеватый препарат.

– Григорий Цукерман, один из моих ассистентов, – сказал хирург. – Ну-ка, Гриша, приподними ему головку… Затылочек хотим увидеть.

Парень ловко подцепил крюком шею инопланетянина и потянул вверх. Ахматский опять склонился нал саргофагом.

– Хмм… В самом деле, третий глаз… Али, Виктор, взгляните…

Бабаев посмотрел, брезгун Сердюк отказался.

– А не нарисован ли этот глазик? – спросил Ахматский.

– Если хотите, могу выковырнуть, – предложил хирург Бронштейн и взялся за нож.

– Не стоит. – Али Саргонович похлопал Ахматского по спине. Ты, калантар, большой ученый и потому недоверчивый, а для меня все ясно. Что видел, то видел. Настоящий глаз!

Сомнения, однако, были – вспомнились Бабаеву шаман Захиров и тибетский центр «Аюрведа». Вдруг не пришелец перед ним, а настоящий шаман или, предположим, панчен лама?… Из тех, кому открыли третий глаз?… Но он смолчал, не стал делиться с физиком своими подозрениями.

Осмотрев другие тела, они вернулись к пульту. Доктор Кацнельсон ткнул в нужную кнопку, и саргофаги скрылись в криотроне.

– Что вы с ними делаете? – поинтересовался Михал Сергеич.

– Режем, – ответил Кацнельсон. – Берем пробы для биохимических анализов. Воздействуем электричеством и различными полями. Изучаем, словом.

– И каковы результаты?

– Установлено, что они не люди, – молвил профессор Рабинович. – То есть не совсем живые существа в нашем понимании. Что-то вроде биороботов, которые в момент катастрофы не умерли, а просто отключились. Они двуполые и, судя по всему, способны к размножению, но это опять же не наш случай, а запрограммированный производственный процесс. Иными словами, это биологические агрегаты с множеством функций.

– А можете сделать таких? – оживился Сердюк. – Чтобы, значит, на комбайне… и картошку копали… и свинок обихаживали… Сделаете?

– Сделаем, – пообещал хирург Бронштейн, – непременно сделаем лет через двести-триста.

Распрощавшись с ученой братией, они вышли в коридор и, решив, что на сегодня впечатлений хватит, направились к лифту. Бабаев придержал Юдашкина, заставил отстать и тихо промолвил:

– Вижу, полковник, у вас тут больше евреев, чем в Израиле. Все есть, от Рабиновича до Цукермана… Пойми меня правильно, уртак, я к ним хорошо отношусь, народ древний, мудрый… Но почему их здесь так много?

– Надо же куда-то их девать, – приглушив басистый голос, ответил Юдашкин. – Светлые умы, отличные специалисты, трудятся с интересом… Все лучше, чем в тот же Израиль их отправить.

– Разумно, – согласился Али Саргонович.

Полковник вздохнул.

– Да и сам я, говоря по чести… ну, привираю слегка при первом знакомстве… пропускаю окончание фамилии.

– А по-настоящему как будет?

– Юдашкинс. – Полковник снова вздохнул.

– Неужели и ваш майор Мироненко… – начал Бабаев, но Юдашкин замахал руками, зашептал:

– Что вы, что вы, Али Саргонович! Этот гой, настоящий хохол, самый чистопородный! Антисемит, кстати, но необходим… нужен, так сказать, для равновесия… Но у нас тут не одни евреи, татары тоже попадаются. Даже один бурят есть!

– Но на руководящих постах – евреи, – гнул свое Бабаев. Опять же, почему?

– Видите ли, Али Саргонович… – Юдашкин будто засмущался. – Вот возьмем Ангар-18… возьмем, к примеру, американцев… Еще в семидесятых годах наша разведка установила кадровый состав сотрудников в этой шараге. И у них все евреи! И этот их полковник Мэлори вовсе не Мэлори, а Меерсон! Вы спросили, почему… Я думаю, из-за необычности темы. Пришельцы, чужие корабли, странные реликты… Такое лишь в еврейской голове может уместиться. Нормальный человек с ума сойдет!