– Хрр-ры упсс, хрр-ры упсс!.. Ррр-ры ррав!.. Ррав, ррав, ррав!..

– Еще храпуну нельзя перед сном пить пиво и есть лук, – сообщил вдогонку Калитин.

– А как насчет водки? – спросил Бабаев, нюхая воздух. – Про пиво не знаю, а водка точно была.

– Хрр… – согласился пассажир из четвертого купе.

Бабаев в горестном недоумении покачал головой, взял со стола перочинный ножик и сунул в карман.

– Ну и соседи попались, Валера! Кто храпит, кто плачет… Пойду, однако, на храпуна взгляну.

Отворив дверь четвертого купе, он исчез в темноте. Калитин прислушался. У соседа взревело: «Хрр-ры!» – потом затеялась какая-то возня, кто-то пискнул, и наступило молчание.

Бабаев вернулся, затворил дверь купе, снял халат и лег на диванчик.

– Можем почивать, табиб. Больше нас не будут беспокоить.

– Как вы это сделали, Али Саргонович? – спросил заинтригованный Калитин. – Что за метода? Это ведь просто чудеса!

– Никаких чудес, уртак. Морковка с шишкой – русский способ, а есть еще арабский, очень хороший. Немножко придушить, немножко ножиком пощекотать… Видишь, помогает!

Они уснули и спали спокойно до утренней зари, пока проводник не начал разносить чай со свежими булочками из вагона-ресторана.

Завтракали в купе, а на ланч Бабаев со своей командой отправился в вагон-ресторан, предлагавший с полудня спецобслуживание депутатам. Народа здесь было немного: депутатские помощники, Сердюк с Ахматским, Абрам Изральевич Рецидивист из «персюков» и пара секьюрити, пробавлявшихся напитком «Буратино». В дальнем углу, ковыряя крабов под майонезом, сидел парламентарий с опухшей физиономией, носившей след бессонной ночи.

– Генерал Гром, – тихо произнес Бабаев, покосившись на опухшего. – Пришлось навестить его вчера.

– С дружеским визитом? – полюбопытствовал Гутытку.

– Можно и так сказать. Помощь ему понадобилась. Медицинская, – ответил Бабаев и подмигнул Калитину.

Табиб бросил взгляд на генерала.

– Какой-то он помятый и угрюмый… Вас боится, Али Саргонович?

– Не думаю, что он меня узнал. Темно было. И в купе темно, и в голове. Выпил он крепко, – пояснил Бабаев и занялся бутербродами с сыром и ветчиной.

Минут через десять Погромский удалился, потом ушли Рецидивист, секьюрити и депутатские помощники. Допив чай, Бабаев подсел к столику Ахматского и Сердюка.

– Как дела, уртаки? Есть новости про Арзамас?

– Есть, – молвил физик Михал Сергеич. – Точное расположение объекта мы не выяснили, но знаем, что добираются туда на самолете. Аэродром принимает большие машины с объемными грузами. Значит, объект не маленький!

– Военная база? – предположил Бабаев.

– Не похоже. Скорее секретная лаборатория в каком-то отдаленном месте.

– Солдатиков туда не отправляют и офицеров тоже, – вступил в разговор аграрий Сердюк. – Другое есть подозрение. Скажи ему, Михал Сергеич.

– Несколько человек исчезло – из Москвы, Петербурга, Новосибирска и Дубны. В разное время, кто недавно, кто десять-пятнадцать лет назад, – сообщил Ахматский. – Физики, химики, биологи, семантики… Еще медики и программисты. Все очень квалифицированные. Вместе с семьями пропали. Считается, что уехали на Запад, в Штаты, Канаду, Германию, но там никто из них не объявлялся. Я справки навел.

– Все интереснее и интереснее… – пробормотал Али Саргонович. – Есть мысли, что они там пекут на деньги малых северных народов? Новую бомбу? Или новую чуму?

– Подбор специалистов странный, – сказал Ахматский. – Если бомбу делают, зачем биологи и медики, особенно хирурги? А если вирусами занимаются, к чему им физики из Дубны? Но не будем гадать. Явимся с инспекцией, узнаем.

– Депутатский запрос мы уже подготовили, и проект решения по комиссии тоже, – произнес Сердюк, с энтузиазмом потирая руки. – Громкое дело будет! Ох, громкое! Такие деньжищи куда-то спустили! Народу похитили аж сотню гавриков с бабами и детишками! Раскопаем, быть нам в почете и славе! И в золоте! Все щелкоперы за нами гоняться будут!

Деньги, слава, почет… Не очень приличные мотивы, подумалось Бабаеву. Но что бы ни двигало Сердюком, чего бы он ни жаждал, помощь его была несомненной и шла на пользу дела.

Что до Ахматского, то у него резоны были другими. Он повел рукой, будто отмахиваясь от слов Сердюка, и промолвил:

– Слава, золото, известность… прах и пепел!.. Мне вот просто любопытно. Что за секретность, что за проект?… Средства вложены немалые, причем с шестьдесят седьмого года. Это какое-то наследство с брежневских времен, и даже в скудные девяностые объект продолжали финансировать. Значит, что-то там важное, очень важное!