Шрифт:
Я вздрагиваю, когда он тянется к моей косе, водит пальцами по запутанному переплетению.
– У тебя от этого голова не болит?
– спрашивает он.
Да.
– Нет.
Он не выглядит убежденным, отпуская мою косу и проводя рукой по рукаву моего жакета.
– Неужели он не душит тебя на жаре пустыни?
Да.
– Нет.
Мы смотрим в окна, когда группа прогуливающихся подростков, смеясь и шутя, прыгают в машину рядом с нами. Они увеличивают звук какой-то пульсирующей песни, как и положено для нормального дня с друзьями.
Я ненавижу себя за то, что завидую им.
– Почему это так важно для тебя, ношу я форму или заплетаю волосы?
– Я просто пытаюсь понять тебя.
– Это легко. Я - защитник. Все, что я делаю - это выполняю клятву, которую я дала. Это жизнь, которую я выбрала. Жизнь, которую я выбрала бы снова.
Мой голос звучит громче, чем я хочу. Оборонительно.
Вейн остается спокойным и тихим, отвечая.
– Так ли это? Или это то, что ты сама себе сказала, потому что в другом случае вынуждена была бы признать, что вся твоя жизнь отстой? И что ты поклялась уже давно, потому что веришь, что заслужила наказание за что-то содеянное, и с тех пор должна себя мучить?
Даже если он прав, даже если я наказываю себя, я заслуживаю наказания. И он скоро узнает почему. Я должна просто сказать ему. Покончить с этим.
– Ты достойна, быть счастливой, - шепчет он.
– Неважно, что ты думаешь или что ты сделала. Ты достойна счастья.
– Я...
– Ты достойна. И разве есть лучшее, чем сейчас, время - когда мы смотрим на бой и даже не можем поучаствовать - чтобы начать? Давай ты распустишь волосы. Выбрось этот ужасный жакет с мусор. Сделай перерыв.
– Я не могу, Вейн.
– Нет. Можешь. Тебе просто нужно отпустить это.
Мой живот снова урчит, и он ругается.
– Ну же, это безумие.
Он выглядит таким убедительным. Таким честным. И он заботится обо мне.
Никто не заботится обо мне... даже я сама.
Он тянется к своему пакету и вытаскивает другую картошку, протягивая ее.
– Ты можешь начать с малого.
Целый мир исчезает, оставляя просто меня, Вейна и ту французскую картошку фри. Ого, выглядит почти столь же заманчиво, как и мальчик, держащий ее.
– Твое тело голодно, Одри. Дай ему одну вещь, которую оно хочет.
Все мои годы обучения кричат, чтобы я сопротивлялась. Отпихнуть его руку прочь и отказаться продлевать дни слабости.
Но глубоко, в глубине душе, крошечный голос шепчет что-то еще. Те же самые слова, которые потом говорит Вейн.
– Чему это может навредить?
Только мне, когда мне придется вынести дополнительные месяцы лишений пищи.
Но я, наверное, погибну через неделю. Почему бы не дать себе маленькую вещь, которую я хочу?
Прежде, чем я могу передумать, я хватаю жареную картошку и пихаю ее в рот. Мой первый кусок реальной еды через десять лет.
И это лучшее, что я когда-либо пробовала.
Глава 43
Вейн
Я не могу поверить, она сделала это.
Я внимательно наблюдаю за ее глазами и ртом, наполовину ожидая, что она все выплюнет в любую секунду. Но она глотает. Затем ее голодные глаза встречаются с моими. Я никогда не видел ее такой застенчивой. Такой робкой. Такой... счастливой.
– Можно мне еще?
– шепчет она.
Я тянусь к сумке и беру еще картошку. Она сухая... больше выглядит как черви... и даже не горячая.
– Знаешь что? Если мы собираемся сделать это, то мы сделаем это правильно, - говорю я, беря пакет с коленей и бросая его на заднее сидение. Я не могу поверить, что не подумал об этом в первую очередь.
– Куда мы едем?
– спрашивает она, потянувшись к сумке. Я убираю пакет дальше.
– Ни за что. Я не позволю твой первое еде быть холодной картошкой из Макдональдса. Я везу тебя в In-N-Out.
Я нажимаю на педаль газа, надеясь, что она не передумает через пятнадцать минут, которые займет то, чтобы добраться туда. Но она этого не делает. Она даже не стесняйтесь взять меня за руку, когда она вылезает из машины на переполненной стоянке.
Жара ударяет нас как стена, и Одри закатывает рукава ее куртки.
Я останавливаюсь.
– Просто сними ее.
Сопротивление вспыхивает в ее глазах, но я сжимаю ее руку.
– Давай. Кому это может навредить?
Она вздыхает. Потом отводит руку и начинает расстегивать пуговицы.