Хотя, она была несомненно самой красивой женщиной, которую он когда — либо встречал. Невысокая и хорошо сложенная, с большой грудью, тонкой талией и крутыми бёдрами, которые так и просились в руки мужчины. Её карие глаза в обрамлении шелковистых белокурых волос и густых коричневых ресниц казались тёмными и таинственными. Как раз то самое необычное сочетание — бледные волосы и кремовая кожа — от которого мужчина теряет голову.

Но притягательней её физической красоты была её манера двигаться. Даже сегодня днём, когда она выходила из гостиной, глаза всех мужчин были прикованы к ней. В том, как она двигалась, было что — то вызывающе эротическое, такое врождённо грациозное, такое… женственное. И она использовала эту женственность, чтобы завлечь его на путь, который чуть было не привёл к его краху, но вместо этого стоил ему брата.

Его глаза сузились. Из всех его братьев Хью был тем, на кого Александр рассчитывал больше всего. Грегор, Дугал и Фиона были моложе и мало занимались семейной фермой. Со дня смерти их родителей, когда вся тяжесть родового бизнеса и ответственности за четырёх братьев и сестру легли на плечи Александра, Хью всегда был рядом, предлагая свою безмолвную помощь, даже в те мрачные времена — после смерти Каллума. Хью был надёжным и компетентным, пусть даже и делал значительно больше, чем его просили. Он часто не замечал грани между «готовностью помочь» и «вмешательством не в свои дела»; именно так он и попался в паутину, которую сплела Кейтлин Хёрст.

Александр нахмурился. Как посмела она опробовать свои хитрости на нём? Она заплатит за свою наглость, Господи, а он насладится каждой секундой. Он покажет ей, что такое настоящее соблазнение, — и как только она окажется в его постели, он уйдёт, оставив её, сгорающую от желания… точно так, как собиралась, он был уверен, оставить его она.

Месть будет сладкой. Действительно, очень сладкой. И несмотря на то, что спланировать этот «свершившийся факт» будет совсем просто, удовлетворение будет не меньшим. Нет, сначала он поиграется с этой мышкой, смакуя процесс охоты. А что произойдёт с ней после того, его, к счастью, не касается. Он для себя поставил точку.

Он отвернулся от зеркала и пригвоздил своего слугу тяжёлым взглядом:

— Отныне я хочу знать каждую крупицу информации, любую пикантную подробность из тех слухов, которые ты услышишь о мисс Хёрст.

— А если не будет ничего стоящего?

— Это мне решать.

Слуга поджал губы:

— Позвольте сказать, просто в порядке обсуждения…

— Естественно, — произнёс жёстко Александр.

— …что я слышал, как одна младшая служанка упомянула, что мисс Хёрст предпочитает, чтобы её полотенца сохли у огня, а не на верёвке у окна, отчего ткань становится не такой мягкой. Наверняка вы не захотите, чтобы я сообщал вам такие маловажные вещи.

— Меня не волнует, что ты услышишь, — что она дважды чихнула или предпочитает хлебцы обычные и без масла — я хочу знать.

МакКреди вздохнул:

— Прекрасно, милорд.

— С чего, кстати, ты взял, что она стала главной темой разговоров на кухне? Что ещё ты слышал?

— Только как слуга Дервиштона сказал, что его господин думает, что мисс Хёрст — это ангел, спустившийся на землю.

Ангел, спустившийся на землю.

Александр засунул руку в карман и достал массивные серебряные часы. Он перевернул их и дотронулся до гравировки на обратной стороне. «Александру. От Итона до гроба. Чарльз».

Сердце Александра застыло.

— Такие выражения я слышал раньше, их употребляли как раз с такими женщинами — молодыми, красивыми и отдававшимися кокетству с любым мужчиной, который их добивался. И приводило это только к краху.

— Должно быть, вы намекаете на виконта Гумбольта, — тихо промолвил слуга. — Нам всем его не хватает, милорд.

Александр спрятал часы обратно в карман, подумав о том, что хорошо бы сделать то же самое с печалью в его сердце:

— Что — нибудь ещё?

МакКреди прочистил горло:

— Дервиштон взялся называть её «Несравненная». Более того, его сиятельство, похоже, решил, что эту леди будет нетрудно покорить.

— Да? Почему он так решил?

— Полагаю, он исходит из того, что леди сделала или сказала сегодня. — Слуга хмыкнул. — Должен ли я так понимать, что леди, о которой идёт речь, в каком — то смысле… как все?

— Нет, вот уж нет. Порывистая — да. Взбалмошная — совершенно. Но вовсе не как все; она для этого слишком непроста. Только одна её манера двигаться… — Александр тряхнул головой. — Неважно. Она внушает беспокойство.

— Тем лучше для неё, — чопорно произнёс МакКреди.

Александр нахмурил брови:

— Испугался, что я потеряю своё целомудрие?

— Насколько я знаю, у вас его никогда и не было.

Александр оскалился.

— Просто, похоже, ситуация складывается волнительная… так много петухов и всего лишь одна курочка.

Александр расхохотался:

— Вполне возможно. К счастью, мой интерес к этой женщине только в том, чтобы совершить возмездие за то, что она сделала моей семье.