Шрифт:
– Да нет, что вы! – испугался Петров. – Слава богу. Еще попрыгаем!
– Тогда будем раз в полгода информацию обновлять. Жизнь на месте не стоит, правда? Или возьмем комментарий у вашего друга, а он раньше вас умрет, смешно ведь, правда? Апдейт десять процентов от цены. Сейчас посчитаем…
– Правда, правда, – сказал Петров.
Через три дня он уже смотрел первый вариант. Прекрасно. Теплота и горечь. Искренность скорби. Чувство невосполнимой утраты. И сравнительно недорого.
Он вышел из студии. Был июньский вечер, Москва, почти что центр. Кругом стояли красивые дома. Медленно ехали красивые машины. Женщины красивыми ртами кусали мороженое.
Хотелось жить и работать.Под Москвой исторический роман
Утром он садился на станции «Ясенево» и ехал до станции «Медведково». Вечером – обратный путь. Пять раз в неделю, кроме отпусков, праздников и больничных.
Был жаркий май, вечер. На станции «Свиблово» вошла молодая женщина, встала прямо перед ним. На «ВДНХ» набилось очень много народу, она схватилась за поручень, прямо вся выгнулась. В другой руке она держала ремень сумки.
На «Алексеевской» народу еще прибавилось. Ее придвинуло к нему, сумка стукнула его по плечу.
– Извините, – сказала она.
– Садитесь, – сказал он, пытаясь встать; она замотала головой. – Садитесь, садитесь. – Он с трудом поменялся с нею местами. Их на секунду втиснуло друг в друга.
– Спасибо, – она села. – Давайте сюда, – и очень по-домашнему взяла его портфель, поставила себе на колени. Потом раскрыла сумку, вытащила книгу и стала читать, положив ее на портфель, как на подставку.
Тетка слева от нее собралась выходить. Он быстро сел рядом. Она отдала ему портфель.
– Спасибо, – сказал он.
– Вам спасибо, – ответила она. – Вам ведь долго ехать.
– Как вы это видите?
– По виду. – Она пожала плечами.
Он скосил глаза. Она читала что-то необычное. Вроде Вальтера Скотта.
Между «Китай-городом» и «Третьяковской» поезд остановился и стоял очень долго. Потом голос в динамике попросил сохранять порядок и спокойствие. Стало душно. Прошло еще минут пять. Кто-то крикнул в дальнем конце вагона: «Человеку плохо, уступите же место!»
– Вы только сидите, пожалуйста, – сказала она.
– Мы под Москвой-рекой, между прочим, – засмеялся сверху какой-то парень.
– Утопнем, как эти самые! – захихикала девчонка с голым пупом.
– Вам страшно? – тихо спросил он.
– В случае чего мы возьмемся за руки, – сказала она.
Он придвинул к ней свою руку ладонью кверху.
– Случай чего еще не наступил. – Она продолжала читать.
Он убрал ладонь. Поезд тронулся.
Наверху был прекрасный огромный город. Чистые пруды, Манеж, Варварка, Ордынка. Любимые, незабвенные и теперь почти недоступные.
На «Теплом Стане» вышли почти все. Она закрыла книгу. Мелькнула обложка. В самом деле Вальтер Скотт.
– Простите, – сказал он. – Это вам задали или вам нравится?
– Сначала задали, – сказала она. – Потом понравилось.
«Ясенево». Они вышли. Недолго шли рядом. Потом она прибавила шаг.
Он увидел, как она залезает в маршрутку. Подбежал. Она сидела сзади, у окна.
– Есть места, садитесь! – сказал ему водитель.
Она отвернулась.
Он тоже отвернулся и пошел к своему автобусу.
Одноклассники. ru двойной перелом
Сергеев ждал Долидзе за столиком у окна. Они не виделись лет двадцать, но вот теперь вдруг нашлись на «Одноклассниках». Сергеев приехал в Москву ненадолго, и они договорились посидеть в кафе.
Они были знакомы с седьмого класса, когда Сергеев перевелся в новую школу. Долидзе была уже в восьмом, хотя старше его только на три месяца. Но она была октябрьская, а он январский.
Очень гордая была девочка. Дедушка – знаменитый архитектор, она от него получила грузинскую фамилию. Родители Сергеева были простые инженеры, зато он был высокий, сильный и отличник по всем предметам. Они подружились перед ее выпуском. Сергеев побил какую-то шпану и поэтому целых три месяца провожал ее из школы.
Он поступил на исторический факультет – вслед за ней. Долидзе стала диссиденткой. Сергеев тоже. Их поймали на ерунде – они провожали знакомых в Израиль, а кто-то стукнул. Ей ничего не было, потому что она уже закончила, а Сергеева исключили из комсомола и не пустили в аспирантуру. Спасибо, доучиться дали. Долидзе сказала: «Теперь я за тебя отвечаю». «Тогда давай поженимся», – сказал Сергеев. «Давай подождем», – сказала Долидзе.
Они ждали года четыре или пять. Потом Долидзе собралась замуж. Сергеев две недели дежурил у нее под окнами. Она бросила жениха, но за Сергеева не пошла и куда-то пропала. Но когда Сергеев собрался жениться, Долидзе перед самой свадьбой заявилась к нему домой – и они впервые сошлись. Беременность была неудачная. От этих несчастий они уехали учителями в Архангельскую область. Итог: Сергеев не защитился, Долидзе проморгала дедушкино наследство, жизнь сельского учителя была не по силам. Они так и не расписались, поэтому разъехались легко: Сергеев в Ташкент, Долидзе в Ленинград.