Ибо каждое индивидуальное Эго должно создавать для себя из субстанции, из которой состоит каждая из этих вселенных, форму или проводник, с помощью которого оно может жить, понимать и, в конечном счете, контролировать субстанцию каждой вселенной. Например, Эго должно создать одну форму из электрической субстанции, другую – из атомной, еще одну – из эфирной, а четвертую форму – из молекулярной жизни этой вселенной, если оно желает для себя индивидуального сознательного существования на всех четырех планах. Однако при своем восхождении от нижней ступени этой лестницы Эго должно постепенно терять осознание каждой вселенной как отличного и объективного поля жизни, сохраняя лишь то, что оно обрело из полученного опыта, функционируя в теле, выстроенном из субстанции этой вселенной.

Когда человек делает последний восходящий шаг по этой лестнице, он утрачивает всякое чувство отчужденности; прежние четыре вселенные с их раздельными формами более не существуют в его сознании, но оно хранит все, что благодаря им принес ему опыт.

Закоренелый материалист или атеист знает в душе, что он не является тем, чем представляют его другие люди: он либо создал ментальный образ, наделив его всеми негативными качествами материи, и пытается убедить остальных, что он и есть этот образ; или эксплуатирует слабости неумеренного охотника за редкостями, который вечно ищет в природе человека какую-либо аномалию. Истинный материалист, который совершенно не верит в Божество, является совершенной невозможностью во вселенной, созданной внутри Бога, из сущности Бога и самим Богом, какую бы форму, название или природу Божество ни обретало в разуме человека.

По самой своей природе человек не может обойтись без Бога, будь этот Бог Высшим Существом, солнцем, образом, вылепленным его собственными руками, или идеалом совершенного человеческого существа – это не суть важно. Первый же призыв пробужденной души к свету, даже если он задушен ужасом перед неизвестным, первая же громкая мольба души о руководстве, утешении или помощи в минуту нужды являются бессознательным признанием Божества. Этот крик может быть выражением восторга перед исключительной красотой, или величием, или иным проявлением феноменальной силы; чтобы ни послужило возбуждающей его причиной – это Бог в человеке взывает к Богу, который его создал, прося позволения быть вновь допущенным в Сад Эдемский – состояние равновесия, совершенства, из которого он был изгнан божественным законом, дабы вернуться облеченным в бессмертие.

Всякое неудовлетворенное стремление к любви, преданности, истине; всякая волна восхищения красотой, в какую бы форму эта красота ни была облечена; всякое стремление к силе, могуществу и способности построить долговечный памятник своим собственным умением – все это является полуосознанным воззванием к Богу, в которого материалист, по его утверждениям, не верит. Его неверие – это негативная вера, и всякое усилие, которое он предпринимает, чтобы доказать истинность своего убеждения остальным, лишь продвигает его дальше на пути к окончательной, положительной вере и признанию Божества.

Поношения, проклятия и выпады атеиста или его молчаливое призрение к тем, кто громко заявляет о своей вере в Бога, в действительности имеют причиной восстание поруганного Бога в нем самом. Человек, который полагает свою веру в Боге, но теряет надежду и мужество из-за зла, совершенного другими, глубоко ошибается. Дело не в исчезнувшей вере; его временные сомнения обязаны своим существованием частичному онемению одного центра мозга, подвергшегося сильному воздействию, как бывает с участком руки или ноги, которые немеют из-за неоднократных ударов извне, и этот центр больше не отзывается на зов внутренней личности человека. Но это повреждение не является вечным. В смертный час или в момент великой неожиданной радости онемение исчезнет, и человек обнаружит, что шепчет нечто вроде «Господь мой Повелитель» или «благодарение тебе, Господи».

Человек, который обучил свой разум неверию путем чтения атеистических трудов или, поддавшись влиянию так называемых «свободомыслящих» – а в действительности самых жалких рабов – ослабил свою волю, столь полно отдавшись во власть негативных влияний, что из всех людей его стоит более всего пожалеть, ибо он ступил на тропу к уничтожению. Вне Бога не существует жизни, и человек свободен выбирать, примет ли он в конечном счете жизнь или смерть.

Признание и принятие Высшего «Я», которое приходит к изучающему философию после периода, который он считает атеизмом, является результатом попыток души вернуть низшее «я» к тесному единению с Божеством, ибо Бог и Высшее «Я» суть одно. Терминология, применяемая к Высшему «Я» различными ответвлениями религии и философии, привела к большой путанице.

Если бы ученики могли удерживать в уме одну великую истину, она бы пронесла их над многими глубокими водами сомнений и неверия; я имею в виду истину о том, что любое высшее представление любого человеческого разума является представлением об одном или нескольких аспектах Божества. И не имеет особого значения, называет ли он это представление Богом, Брахмой, Иеговой или Высшим «Я», ибо именно представление о Высшем существе он помещает внутри себя, вне себя или одновременно внутри и снаружи своего физического «я». Это Высшее «Я» знает (ибо оно и есть знание), когда какой-либо аспект Его поднимается к осознанию себя. Чем более совершенно это осознание, тем более совершенным становится отождествление, союз человеческой воли с Высшей Волей, тем больше мудрости, знания и силы готово служить индивидуальному Эго. Чем скорее человек осозна́ет, что во вселенной действует лишь одна Воля – Воля Божия – и что от употребления или злоупотребления этой Волей с его стороны зависит его собственная сила, тем скорее он вступит в права своего божественного наследства.

На протяжении двадцати столетий, вновь и вновь, изустно, письменно и символически, передаются то одобряемые, то отрицаемые бесчисленными народами всех наречий и мест пламенные слова Того, Кто знал, о чем говорил: «Не можете служить Богу и мамоне». Даже сейчас эти слова никем не поняты во всей полноте, если не считать немногих избранных на земле. Применяемое только к средствам обмена, к золоту и серебру, домашней птице и скоту, к землям и домовладениям, слово «мамона» обозначает лишь собственность человека; однако Тот, кто высказал эти слова, вкладывал в них нечто гораздо большее, чем то, что человек ныне понимает под материальным богатством. Мамона! Зверь! Воистину, в нынешнюю эпоху эти слова взаимозаменяемы, и если понимать под «зверем» также и низшее «я» человека, то это слово будет надлежащим образом выражать то, что великий Учитель подразумевал под мамоной. Человек не может одновременно служить зверю внутри себя и своему Высшему «Я», своему Богу.