Шрифт:
– И никто не скрашивает одиночество моей грозной кошечке? – с заботой и искренним участием спросил дон Текило, обнимая Ядвигу за плечи. Та судорожно покачала головой, устроилась так, чтобы ее не касалась серебряная вышивка куртки сердобольного грабителя:
– Эти, - указала она пальчиком в подвал, - только и делают, что пьют. А как поговорить – так их не допросишься!! Грабители и то… Сначала каждое новолуние лазали, а теперь ре-едко-о… Водой святой поливают, а я от нее чи-ихааа-ю… ножи метают, а кое-кто даже серебряными монетами кида-аается…
Дон Текило украдкой поправил ножи в потайных кармашках, чтобы они не мешали Ядвиге откровенничать.
– А поговорить не хо-отя-ат… Никто за человека не считает… - разрыдалась Ядвига.
Дон Текило принялся утешать расстроенную даму.
Башня. Винный погреб. Утро
Когда дверь затряслась, звеня бронзовыми засовами и замками, брат Нобель со страху проглотил вилку вместо нацепленной на нее сосиски. Пока братья помогали Нобелю обрести дыхание и веру в себя (или наоборот – веру и дыхание в себя), дверь поддалась напору извне и распахнулась.
– А, это вы, - буркнул дон Текило, отставляя топор.
– А, это ты, - ответили монахи, стараясь не думать о том, зачем авантюрный дон взял топор.
– Я уж думал, вы – мои фантазии. У меня после столкновения с комодом бывает, - сказал вор.
«Комод?» - переглянулись братья. Потом отец Гильдебран откашлялся и принял инициативу в свои руки.
– Сыне, ты все-таки вернулся? Мы уж думали, что ты встал на путь истинный, и больше воровать не полезешь…
– Я и не собирался, - ответил дон. Спустился к монахам, выбрал бочонок и присел между братом Томасом и братом Тимофеем. – Меня долг позвал.
– Долг? – с иронией протянул брат Тимофей.
– Да, - солидно и уверенно отрубил дон Текило. – Долг. Ведь пока кто-нибудь не вычистит из этой […]ой Башни все ценности, воры так и будут сюда лезть. И мой долг, как образцового вора и наставника… Брось ржать, ты, лысый! да, наставника в нелегком воровском ремесле – мой долг украсть побольше, чтоб другим неповадно было.
Брат Тимофей решил не заострять вопрос, кто тут самый лысый (все равно выиграл бы отец Гильдебран), посмеялся над страданиями честного вора и спросил, что за необходимость его сюда привела.
Дон Текило набрал полную грудь воздуха, чтобы объяснить. Подумал. Набрал воздуха для второй попытки. Понял, сколь мелки и незначительны слова, которыми он собирался живописать ужас своего положения. Набрал еще больше воздуха…
В итоге дон Текило завопил, горестно потрясая руками:
– Объясните, что нужно этой демоновой бабе!!!!
Брат Тимофей развеселился еще больше – он просто упал на пол с бочонка, повизгивая и потряхивая ногами в сандалиях; брат Нобель без слов протянул дону бутылку, брат Томас глубокомысленно вздохнул. Отец Гильдебран легонько поморщился:
– Боюсь, мы не в силах облегчить твои страдания, сыне…
– Нет, только не надо рассказывать мне, что вы ведете праведную жизнь, и ни шиша не понимаете в женщинах! – возмутился дон Текило. – Как будто я не знаю, почему нормальные мужики идут в монахи – как раз из-за того, что знают, ничего хорошего от баб не дождешься! Вы, когда с Ядвигой полномочия свои делегировали, наверняка успели узнать, что она за хрукта!
– Не сквернословь, сыне, не поможет, - благостно попросил отец Гильдебран.
– Вы не представляете, чего я натерпелся! – продолжал возмущаться дон Текило. – Она всю ночь напролет мне рассказывала, как волшебник, хозяин Башни, препятствует ее карьерному росту! Сто случаев, блин, когда ее подвиги оказались забыты!
– Она уже просила тебя оценить, идут ли ей новые платья? – с издевательским участием поинтересовался брат Тимофей.
– А пирожками накормить обещала? – поинтересовался брат Нобель.
– Нет, платьев еще не было… А с чем пирожки? – придирчиво спросил дон Текило. Видимо, повлияло то, что он снова оказался в винном погребе – до иберрца вдруг дошли все душеспасительные и ужасающие рассказы о привычках оборотней, которыми позавчера его попотчевали монахи. – С чем??!! – завопил дон Текило.
– Да не бойся, сыне, она готовить не умеет, - успокоил вора отец Гильдебран.
– Правда, очень старается. Потом на всех рычит, что ей мешают, неправильно сеют муку, разливают молоко, почему-то отказываются есть сырое тесто и проверять изнутри, насколько хорошо прогрелась печь…
– Вы издеваетесь? – холодно осведомился дон Текило, ненавязчиво оглядываясь в поисках топора.
– Нет. Предупреждаем. Потом будет выбор занавесок для гостиной.
– И перестановка мебели по всей Башне, чтоб уютней было, - прогудел брат Томас.