Общим достоянием всех этих ученых и в то же время связующим между ними звеном является прежде всего глубокое отвращение от схоластических тенденций в педагогике и науке, господствовавших тогда во всех высших школах, а потом и сознание необходимости вывести философию из того подопечного и рабского состояния, в которое она была поставлена под влиянием господствующего церковного учения.

«Собственные познания», «наблюдения» и «собственные способности» — вот основные требования научного мировоззрения, вот чем должна руководиться любовь к природе. Сторонники нового умственного течения с целью подчеркнуть и внешним образом, что они — коренные враги средневекового мировоззрения, присвоили себе имя платоников или неоплатоников, а своей науке — пансофии. или натурфилософии. И на самом деле именно у Платона и Плотина можно найти основные черты их учения.

Этому движению предшествовал в XV-XVI вв. целый ряд подготовительных событий. К ним относятся прежде всего возрождение интереса к классическому миру и неожиданное распространение античной литературы, обусловленное изобретением книгопечатания. «В творениях историков, поэтов и философов древнего мира эпоха увидела образы, которые потом долго еще питали тоску человечества по чисто человеческому, и вот люди Возрождения стали стремиться к целому и полному развитию своей индивидуальности». Проникшись универсальным духом древности, ученые эти сразу вступили в открытую борьбу с варварством тогдашней научной формы. В обращении появились новые идеи: живое стремление к национальной самостоятельности, энергичные попытки государства и бюргерства освободиться из-под господства церкви и церковных властей, все смелее выступавшее сознание прав личности и решимость вырваться из-под гнетущего ярма церковного авторитета. Все эти элементы объединились, как в своем центре, в Реформации.

Эта эмансипация умов от иерархической опеки получила существенное облегчение и толчок со стороны естественно — исторических занятий и исследований, возродившихся вместе с изучением классического мира. Кроме того, открытие Америки и установление водного пути в Индию не только раздвинуло границы земли, не только открыло новые пути для предприимчивости и торгового духа, но еще создало фундамент для науки, с высоты которого она постепенно раскрыла пред изумленным взором человека безграничность мироздания, наперекор изображениям «в священных регистах Santa

Casa».Еще больший переворот повлекли за собой открытия Коперника (ум. 1543), Кеплера (ум. 1631) и Галилея (ум. 1642).

Схоластика отвернулась от природы и экспериментального исследования и в своем слепом усердии к вере ушла в мир сверхчувственного. До сих пор церковная догма была для робкой мысли единственно истинной, теперь знания оказались надежнее всего. Природа снова вошла в почет. «Журчание ручья и шелест леса вновь заговорили с человеком на понятном ему языке, снежные горные вершины стали таинственными живыми существами и повели беседы между собой и с человеком. Так долго подавляемое чувство природы ожило вновь с первобытной силой». И вновь созерцательный ум обратился непосредственно к природе со всем ее великолепием и благородством, ее бесконечностью и жизнерадостностью; к познанию природы направилась и философия под воздействием умов, подобным Парацельсу, Бэкону (1562–1626), Кампанелле (1568–1639), Картезию (1596–1650), Ванини (1586–1619) и Лейбницу (1646–1716).

Научное познание природы не только разрушило целый ряд традиционных заблуждений и предрассудков, оно вывело человека из его дремоты, из полутемного храма средневековой романтики на свет и свежий воздух, оно обратило его духовные интересы к внешнему миру, к действительности, оно дало пищу и остроту взгляда пробудившемуся духу критики. «Теперь только впервые стало ясно, что уму человека действительно доступно цельное, неопровержимое и вполне удовлетворяющее знание, которое обещает в будущем разъяснить все, что пока темно».

Но помимо особенного предпочтения к природе и к отношениям человека к ней у платоников и натурфилософов замечаются черты глубокой религиозности. «Те самые люди, которые высказывали полнейшее равнодушие церковному учению, сознавали себя, однако, истинными христианами и чувствовали свою связь с Богом».

В мире их мысли центральное место занимала идея о Царстве Божием, возвещенном Христом, или идея о создании «храма» как они обозначали эту идею. Над развитием этой идеи они работали с особенным рвением.

В этом именно смысле платоники ставили мудрость выше знания и науки, а чувство гуманности, дух прощения, сострадание любви, добродетели, имеющие своим источником мудрость, — выше веры, предписанной их церковью с ее окостеневшим в бездушном формализме учением. Таким образом, свою жизненную задачу они видели в том, чтобы обратить на пользу воспитания человека всю совокупность человеческого знания, «всемудрость», чтобы вести род человеческий культом всеобщего просвещения к высшей ступени развития, к той безмятежности духа, которая возвышается над всеми заботами будничной жизни.

Со стороны натурфилософов, таким образом, было вполне последовательно, что они признавали достойной труда только такую науку, которая казалась полезной для практических потребностей жизни. И само собой понятно, почему именно из их среды вышли борцы, ведшие в течение целых десятилетий упорную борьбу пером, словом и делом за сохранение и развитие народного языка и национальной литературы — борьбу, полную той отваги и пламенного воодушевления, с которыми некогда выступили передовые бойцы гуманизма на поле брани против схоластиков и обскурантов.