Постепенное пробуждение от глубокого сна началось лишь с конца тридцатых годов. Франкмасонская жизнь в Германии начала снова понемногу возрождаться, в особенности благодаря присоединению к союзу принца прусского (1840), — событие, побудившее вступить в союз также и других немецких правителей, как, например, короля Георга Ганноверского и герцога Эрнста II Кобург-Готского. Вместе с тем возродился и благотворный дух корпораций и ассоциаций, и там, где союз не имел убежища, братья стали соединяться в масонские товарищества, а члены соседних лож — в областные союзы.

Но франкмасонский союз еще не вышел из периода долгого, полного ошибок и разочарований, ученичества. Реалистическое направление эпохи, стремление к веселой и обеспеченной жизни, демократическое мировоззрение, бесцельное вольнодумство, не отражающее настроение умов, — все эти течения 40–х годов стали находить невинно добродушный идеализм скучным и бессодержательным. С высокомерной улыбкой взирали теперь на мир идеалов, чуждый погони за «злобой дня», видя в нем нечто ожившее, что давно пора выбросить за двери; и полные глубокого настроения масонские храмы превратились в арену для новых страстей.

Но ограниченная односторонность партийного и сектантского духа никогда не была привлекательной для немецкого ума, а доктринерская уверенность в своей непогрешимости в эпоху, когда решаются мировые судьбы, является характерной чертой тупой толпы, состоящей из жалких посредственностей. Поэтому мирный дух масонства, господствовавший в ложах, принужден был стыдливо прятать свою главу и избегать тех мест, где школьное высокомерие, фанатичное морализование и демократическая ненависть к деспотизму заглушили тихий голос благочестивого созерцательного настроения. Обширные залы союза человечества опустели, и там, где еще чувствовались, быть может, отголоски гуманного духа прежних дней и легкое дыхание красоты и добра, некогда мирно там царившие, — даже и там он безнадежно погибал среди холодной мертвящей атмосферы реакционного периода.

Но именно в периоды величайших бедствий, когда начинает казаться, что рушится земля и небо, снова находятся люди, которые сулят спасение и призывают к деятельности. Мы не знаем, откуда они приходят, но они являются. Еще меньше можем мы разобраться в таинственной связи наиболее выдающихся явлений исторической жизни. Так, мы видим, что появление составленной и изданной Иосифом Габриелем Финделем (род. 21 октября 1828 г.) « Bauhutte » (1858) явилось для немецкого масонского мира прямо-таки выходом из состояния мучительной агонии. С дерзкой юношеской отвагой и большой страстностью, но честно и с глубоким нравственным чувством, книга призывала к идейному, соответствующему потребностям времени развитию учреждений и приемов франкмасонства; из последующего ясно, что издатель ее понял недуги и слабые стороны эпохи. К нему немедленно устремились все выдающиеся умы и вызвали повсюду такое воодушевление, что даже Великие ложи, с недоверием и подозрением следившие за движением, не смогли уклониться от него.

Они решили преобразовать на современный лад свои уставы и ритуалы. Основанный в 1861 г. союз немецких франкмасонов также стал энергично высказываться на своих ежегодных съездах за реформы.

Одно из самых многообещающих проявлений этой деятельности — учреждение в 1872 г. немецкого союза Великих лож с переменным председательством, — прекрасное н многообещающее потому, что таким путем может, по — видимому, осуществиться слияние всех Великих лож в одну национальную Великую ложу. Даже Великая имперская ложа принуждена была отказаться от своего одностороннего доктринерства, ввиду бурного брожения умов. Когда появилось возбудившее всеобщее внимание сочинение Финделя («Школа иерархии и абсолютизма»), в котором автор выступал против исторических преданий Великой имперской ложи как лживых измышлений и заклеймил всю ее систему как пережиток масонских заблуждений прошлого века, прусский кронпринц Фридрих — Вильгельм, в качестве главы ордена высказался в своей знаменитой речи, произнесенной в Иванов день (24 июня 1870 г.), за свободное от предвзятости историческое исследование и требовал безусловного признания добытой таким путем истины. В дополнение к этому он сообщил провинциальному гроссмейстеру Шифману архивные изыскания касательно системы и исторических основоположений Великой имперской ложи. Когда же оказалось, что результаты его усердных исследований неблагоприятны для шведской системы и в особенности, когда он доказал, что учения 8 разряда — не более как каббалистическая фантазия, когда, наконец, кронпринц убедился, что ортодоксальные члены ложи, не скрывая своей враждебности, оказывали пассивное сопротивление стремлению установить историческую истину и реформировать систему, — то он 17 марта 1874 г. сложил с себя свое звание.

И вот объединительное движение в немецком франкмасонстве остановилось. Скоро в ложах появилось антисемитское движение, давшее новую пищу христианским тенденциям, которые Великая имперская ложа и Великая национальная ложа — родоначальница поддерживали теперь более чем когда-либо. Тем большее значение для развития франкмасонства в Германии должно было иметь то обстоятельство, что гроссмейстер ложи Royal York , Зетегаст решился на весьма смелый шаг и стал успешно оспаривать законность эдикта 1798 г.

В 1891 г. развилось движение, возникшее главным образом вследствие особых условий берлинской жизни. Здесь собралось множество франкмасонов, которые по конфессиональным причинам не могли попасть в филиальные ложи, подчиненные прусской Великой ложе, но вступили в члены франкмасонства вне Пруссии. Они все настойчивее стремились к основанию собственных лож. Осуществлению этого желания препятствовало, однако, мнение, господствующее в старопрусских Великих ложах и разделявшееся прусским министерством внутренних дел, а именно, что только Великие прусские ложи имеют право учреждать в Пруссии новые франкмасонские ложи. Но верховный суд отменил, по предложению Зетегаста, это исключительное право, после чего в 1893 г. в Пруссии была учреждена четвертая Великая ложа Kaiser Friedrich zur Bundestreue. Не признанное старыми верховными советами, молодое учреждение это работало вместе с десятью филиальными ложами по шредеровской системе, отвечавшей новым требованиям времени. В 1900 г. они упразднили Великую ложу и перешли к союзу гамбургских Великих лож, основавшему затем в Берлине провинциальную Великую ложу.

Весьма интересный, но мало касающийся жизни немецкого масонства эпизод разыгрался вследствие энергичного похода против масонов, предпринятого в девяностых годах ультрамонтанами.

Средства для этой борьбы предложил один довольно сомнительный субъект, некто Лео Таксиль, alias Jogand Pages (род. 1854). После безрадостной, проведенной в иезуитском исправительном доме юности он занялся публицистикой, основал многочисленные союзы свободомыслящих, в 1881 г. вступил в союз франкмасонов, но уже спустя четыре года вышел из него, будто бы раскаявшись. Этот беззастенчивый агитатор вернулся в лоно католической церкви. Возвращение его прославлялось клерикальной печатью всех стран как необычайный триумф церкви, и «благочестивый муж» был даже удостоен папской аудиенции. Рассчитывая на бессмысленное легковерие клерикалов, он издал в 1895 г. свое первое антифранкмасонское сочинение «Drei Punkte-Bruder», полное самых ужасающих обвинений. Необычайное сочувствие, которое это произведение вызвало во всех враждебных франкмасонству кругах, поощрило его, при содействии некоего доктора Хака и известного антифранкмасона Марджиотта, расширить размеры задуманной интриги. «Свободно, от руки» он написал «Memoiren einei Expalladistin», в которых рассказывал о некоей Софии Вальдер, матерью которой была чертовка, о мисс Воэк, бывшей поклоннице Люцифера и гроссмейстерше палладистов; далее он сообщает, как он вернулся в католичество, возмущенный господствующим в ложах культом сатаны. Безнравственному содержанию этого романа, этому шедевру порнографии верили, как Евангелию. Иезуитская пресса распространяла его по всему миру.