— Честно говоря, это мой кот.

— Ваш? Каспер — ваш кот?

В результате она рассказала, что Каспер часто их навещает, что они прочли его имя на жетоне, и что ему здесь очень рады — до тех пор, пока он не пытается пробраться к докторам. Меня это потрясло — ужасно мило с их стороны, конечно, но как странно! Только в Великобритании люди радуются, когда в больницу приходит какой-то неизвестный кот. У меня на душе потеплело, когда я представила, как здесь заботились о Каспере, пока я пребывала в блаженном неведении.

Оказывается, пациенты не раз говорили, что очень рады видеть здесь кота: он помогал им успокоиться и ненадолго забыть о своих проблемах. Видимо, поэтому Каспера здесь и привечали.

Мне приходилось слышать о больницах, где животные помогают пациентам: с их помощью у людей снижается давление, уменьшается тревожность и вырабатываются так называемые «гормоны радости». В знаменитой на весь мир детской больнице на Грейт-Ормонд-стрит существует проект, в рамках которого туда регулярно привозят животных — карликовых свиней, кошек, собак и даже шотландских пони! Врачи выяснили, что и в больничной обстановке маленькие пациенты чувствуют себя спокойнее и увереннее рядом со своими пушистыми друзьями. В нашей стране живут тысячи специальным образом выдрессированных кошек и собак, и все они приносят людям огромную пользу: судя по всему, Каспер работал в том же направлении. Ирония заключалась в том, что, помогая снизить давление пациентам нашей больницы, он заставлял мое давление подниматься до заоблачных высот!

Удивительно, что Каспер словно бы не сомневался в гостеприимстве окружающего мира. Он без тени сомнения приходил, куда ему хотелось, хотя далеко не везде были рады кошкам. Не то чтобы я ждала, что он прочтет вывеску «Больница», но большинство кошек наверняка побоялись бы зайти в незнакомое здание, кишащее посторонними людьми. Но только не Каспер. Возможно, он видел объявления «С собаками вход запрещен» и делал вывод, что кошкам сюда вход открыт.

Каспер был так уверен в себе, что люди принимали его. Если он сидел в кресле в больничной комнате ожидания, значит, именно там ему и следовало находиться: он словно убеждал людей в своей правоте одним своим присутствием. Его отличали спокойствие и деликатность — он любил людей, но в большинстве случаев выжидал, пока к нему не подойдут. Он был не из тех котов, что постоянно трутся и требуют внимания; может, в этом случае его бы чаще выставляли за дверь. Каспер же свободно разгуливал по всей больнице и частенько проходил во врачебные кабинеты вслед за пациентами — неизменно с крайне деловым видом. Постепенно к нему приходила слава, и Каспер начал осваивать город. Но я даже приблизительно не представляла, насколько он знаменит.

Обычно я покупала лекарства в городе, но поскольку по мере приближения операции мне и так довольно часто приходилось отпрашиваться с работы, надо было найти что-нибудь поближе к дому. В облюбованной Каспером больнице была своя аптека, куда ходили и пациенты, и обычные посетители, так что я стала обращаться со своими рецептами туда. Как-то раз я заглянула в аптеку после визита к врачу. В тот день я не встретила Каспера в больнице и гадала, где же он пропадает. Вообразите же мое удивление, когда я встретила его в аптеке: он сидел на стуле, словно ожидая, пока ему выдадут пилюли и микстуры.

В аптеке была стойка, где работал фармацевт, и два стула, где можно было подождать свои лекарства. На одном из них и устроился Каспер.

— Это же мой кот! — воскликнула я. — Он сюда часто ходит?

Она расхохоталась.

— Скажем так, раньше у нас тут был один стул, а теперь пришлось поставить второй, а то людям некуда сесть!

Каспер уходил все дальше и дальше. Удивительно, что все вокруг ему потворствовали. Персонал в больнице, аптекари — все радовались Касперу и заботились о нем. Они знали, как его зовут, и были совершенно не против, чтобы в их аптеке целыми днями сидел красавец кот. Мне вспомнилось, сколько раз я рвала на себе волосы от беспокойства за Каспера, носилась по улицам в ненастье, а он тем временем преспокойно сидел себе в тепле на своем собственном стуле! Я сбегала домой за фотоаппаратом и сфотографировала его в аптеке. Он сидел там с видом короля, окруженного свитой заботливых слуг. Хотя, честно говоря, так оно и было.

Мне рассказали, что в эту аптеку ходит множество старушек, и все они очень привязались к Касперу. Некоторые из них брали его на руки и носили по аптеке, нежа и лаская, словно ребенка. Одна из продавщиц сказала, что Каспер успокаивает и радует тех, у кого в жизни почти не осталось других радостей. Впрочем, он ходил туда не из чистого альтруизма, так как взамен получал всеобщую нежность и любовь.

— Ужасно обаятельный кот, — заявила продавщица.

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не ответить: очень обаятельный, если дает себе труд помыться! Не надо было афишировать его нелюбовь к чистоте, чтобы его не перестали сюда пускать.

Отношение аптекарей и работников больницы к Касперу хорошо иллюстрирует британскую любовь к животным, которая одновременно и радует, и удивляет меня: порой мы уделяем животным больше внимания, чем окружающим нас людям. По подсчетам фонда благотворительных организаций (CAF), ежегодные пожертвования в Общество защиты детей всего на два миллиона фунтов больше, чем в Общество защиты животных; в Фонд помощи собакам ежегодно жертвуется 34 миллиона фунтов, а в Центр защиты кошек — 27 миллионов.

Хотя жители других стран привыкли считать Великобританию оплотом бюрократии, мы часто готовы забыть обо всех правилах, когда дело касается животных. Сама королева прославилась своей любовью к собакам породы пемброк-вельш-корги. История Миссис Чиппи — полосатой кошки, которая путешествовала вместе с сэром Эрнестом Шеклтоном на корабле «Терпение», стала известна во всем мире.

Несколько лет назад были опубликованы сведения о кошках, которые жили в министерстве внутренних дел в Лондоне начиная с 1883 года. Изначально кошек завели в старом здании, чтобы они ловили мышей, но с 1929 года их статус был легализован, и в бюджет включили статью расходов на кошачью еду — один пенс в день. Все это были черные коты по кличке Питер. Когда начали появляться региональные отделения министерства, каждое из них официально потребовало выделить им собственного Питера.