— А! Эта Люси. — Мой дядя Гарри, который из Глочестершира, был намного старше Гленды и моей матери. Его трое детей давно выросли. Младшему из них, Давиду, уже стукнуло 28, и он был лётчиком на Бритиш Эйрвэйз. Что, однако, не означало, что мы имели доступ к более дешёвым билетам. Дженет, средний ребёнок, сама уже была матерью двух детей — маленьких проказниц по имени Поппи и Дэйзи. Старшую, Люси, я не знала. И о ней самой не знала почти ничего. В семье предпочитали Люси не упоминать. Она была заблудшей овцой семейства Монтрозов. В семнадцать лет сбежала из дома и с тех пор не давала о себе знать.

— Значит, Люси тоже носительница гена?

— О да, — ответила тётушка Мэгги. — Здесь творилось чёрт-те что, когда она исчезла. С твоей бабушкой чуть не случился инфаркт. Был ужасный скандал. — Она так резко затрясла головой, что её кудряшки разлетелись во все стороны.

— Могу себе представить. — Я подумала о том, что произойдёт, если Шарлотта запакует чемоданы и попросту смоется.

— Нет-нет, не можешь. Ты ведь не знаешь, при каких драматических обстоятельствах она исчезла и как это было связано с тем юношей… Гвендолин! Вынь палец изо рта! Что за отвратительная привычка!

— Извини. — Я совершенно не заметила, что начала грызть ногти. — Это из-за волнения. Я так многого не понимаю…

— Со мной то же самое, — заверила меня тётушка Мэдди. — Я слышу про всё это с пятнадцати лет. К тому же у меня есть дар мистерий. Все Монтрозы обожают тайны. Так было всегда. Только поэтому мой несчастный брат женился на твоей бабушке. Вряд ли её обворожительный шарм стал тому причиной, поскольку его у неё сроду не было. — Она сунула руку в жестянку с леденцами и разочарованно вздохнула — жестянка была пуста. — Ах Боже мой, я боюсь, что у меня от них зависимость.

— Я быстренько сбегаю в «Селфриджес» и куплю тебе новых, — сказала я.

— Ты мой самый любимый ангелочек. Поцелуй меня и надень плащ, идёт дождь. И больше никогда не грызи ногти, слышишь?

Поскольку мой плащ всё ещё висел в школьном шкафчике, я надела мамин дождевик в цветочки и натянула на голову капюшон. Когда я вышла из дома, мужчина в чёрном как раз закуривал сигарету. Повинуясь внезапному импульсу, я кивнула ему и сбежала вниз по лестнице.

Он не кивнул в ответ. Ну естественно.

Вот болван. Я побежала в направлении Оксфорд стрит. Дождь лил как из ведра — мне надо было надеть не только дождевик, но и резиновые сапоги. Моя любимая магнолия на углу улицы печально опустила свои роскошные цветы. Я ещё не успела до неё добраться, как угодила в три лужи. Когда я собиралась обойти четвёртую, меня форменным образом сбило с ног. В животе вновь закрутились американские горки, а перед глазами вместо улицы расплылась грязная река.

Когда у меня перед глазами вновь прояснилось, за угол как раз заворачивал старинный автомобиль, а я сама стояла на коленях на тротуаре и тряслась от ужаса.

С этим тротуаром было что-то не так. Он странно выглядел. И вообще за последнюю секунду всё изменилось.

Дождя не было, но дул ледяной ветер и резко потемнело — стало почти как ночью. На магнолии не было видно ни цветов, ни листьев. Я не была уверена, есть ли на месте сама магнолия.

Колья окружавшего её заборчика отливали позолотой. Я могла поклясться, что вчера они были чёрные.

Из-за угла появился ещё один старинный автомобиль. Странная конструкция с большими колёсами и блестящими спицами. Я поглядела вдоль тротуара — лужи исчезли. А также дорожные знаки. Зато мостовая была кривая и бугристая. Уличные фонари тоже выглядели совершенно иначе, их желтоватый свет едва доставал до ближайших домов.

Где-то в глубине моего сознания забрезжила жуткая догадка, но я всё ещё не была к ней готова. Поэтому я постаралась отдышаться, а потом снова огляделась, на сей раз более основательно.

Окей, по большому счёту изменилось не очень многое. Большинство домов выглядело как обычно. Правда, вон там исчезла кондитерская, где мама всегда покупала вкусные пирожные «Принц Уэльский», а этот угловой дом с массивными колоннами я видела впервые.

Проходящий мимо мужчина в чёрном пальто и шляпе неодобрительно на меня покосился, но не сделал никакой попытки заговорить или помочь. Я поднялась и отряхнула грязь с колен.

Моя жуткая догадка медленно, но верно превращалась в ужасную уверенность. Да и перед кем мне было притворяться, что всё в порядке?