– Может, так подправим? – предложила Анна…

…и у нее на носу появились очки Самой-Гнусной-Отличницы, и сама она стала похожа на Самую-Гнусную-Вредную-Злую-Никому-Не-Подсказывающую-Всех-Ненавидящую-Зубрилку-Отличницу.

– Не, не надо, оставь, как было, - взмолился Кит.

Ему нравилось, что его дальняя-предальняя сестричка блещет слегка терминаторской внешностью.

Анна снова стала крутой и нордической – типа, стриженой дочкой викинга.

– А запах? – робко и даже опасливо спросила Анна. – Тоже «не того»? Ведь это твой любимый запах в детстве…

Вот откуда был этот черешневый «парфюм»! Значит, уже в берлинском подземелье она подсознательно сканировала его память и въезжала в доверие…

– Запах что надо… А это, если можешь, смени, - сказал Кит и ткнул в Чужого. – Это – портрет моей личной проблемы. Типа, одиночества… Не хочу её на тебе видеть.

– Может, его? – предложила Анна.

– Кто угодно, только не этот козёл! – ужаснулся Кит, увидев на месте Чужого… кого?

Кого-кого?! Гарри Поттера!

– Тогда выбирай быстрее.

И со скоростью чуть ли не 24 кадра в секунду на футболке-топике стали пролетать всякие принты-картинки – герои фильмов, аниме и прочей манги, герои сериалов, рок-группы, черепа, все подряд победители Евровидения, Джексон, Пресли, Цой…

– Ales caput! – не в шутку разозлился маркшейдер Вольф.
– Довольно баловства!

Стоп-кадр: белый до рези в глазах, чистый от всяких идолов топик.

– Вот так лучше всего, - признал Кит.

– Да. Точно, - обрадовалась Анна, и глазки ее чудесно сверкнули. – Табула раса. «Чистая доска». У меня еще нет никакого характера. Я пока такая. Ты мне помоги.

– Будет у тебя характер, сестрёнка, - пообещал Кит, почувствовав в себе Большого Брата. – Нарисуем.

– Говорю вам, довольно! – снова прикрикнул на них Вольф. – Успеете еще красу навести! Что у нас, ваше высочество?

И повторил вопрос на древнегреческом.

И Кит с Анной, наконец, обратили внимание на Александра Македонского, про которого все совсем забыли. Да он и сам как будто про всех забыл и никого не видел… И как с облегчением понял Кит, вовсе не приударял тут за Анной в его отсутствие, а был с головой занят важнейшим делом полководца, одаренного талантом провидеть, откуда, как и какой силой движется на него враг.

Принц стоял перед «волшебным шаром», вперившись в него как бы не видящим, но на самом деле видящем не эту, а иную реальность, взором.

На вопрос капитана геоскафа он даже не повернул головы, а только эффектным – жреческим, ритуальным – жестом широко развел руки и приложил ладони к шару, будто готовя грандиозное волшебство.

Искры-молнии, вылетевшие из его ладоней, пронзили всю внутреннюю субстанцию, что наполняла шар.

На гелевом ядре, более светлом, чем окружавшее его вещество, тут же образовалась искрящаяся сеть-оболочка. В этой сети можно было приметить три ярких узелка величиной с маслину – один золотистого оттенка, а два других, меньших размеров, находившиеся вверху и внизу как бы над «полюсами» ядра, – более темного, бронзового оттенка.

Принц что-то сказал.

– «Смотрите», - перевела Анна.

– Прекрасно! – чем-то восхитился Вольф и подозвал Кита. – Вот это – «Лебедь», - указал он на более яркую «маслину». – Ты спрашивал, кто на нем летает. Молодой князь Веледницкий – его капитан, кто же еще! Там же и его батюшка… Так сказать, на правах старого мудрого советника.

Старшего князя Вольф упомянул не без дружеского сарказма.

– А княжна Лиза? – честно прокололся Кит.

Вольф сокрушенно, но снисходительно покачал головой.

– Не спеши. Всему свое время. Все участники большого заговора в эту важную минуту находятся на положенных местах, - сказал он. – Сейчас «Лебедь» создал защиту и не пропускает геоскафы Председателя в прошлое. Они не пройдут сквозь сеть. Ты должен их уничтожить. Потом ты перейдешь на «Лебедь» и велишь князю отключить защиту, чтобы я смог пройти в слой… да, увы, имени меня… и далее отправиться в нужное мне будущее, чтобы продолжить нашу тайную войну. А теперь о твоей новой главной миссии. Инструкция. Или, если тебе угодно, отеческое наставление…

Оказывается, главной задачей момента было временно укрыть Анну от возможных посягательств Председателя. И лучшее место для этого было… Не место, а время! Как раз родное время Никиты. В этом времени должен был вот-вот начаться период – протяженностью почти в два года, - в который невозможно было бы попасть ни из прошлого, ни из будущего. И не только с помощью «граммофона времени», но и – через глубинный слой Вольфа. В опасном будущем – в эпоху правления Председателя – тоже на целый год начинался «мертвый сезон» - сезон закрытых проходов в любое прошлое. За это время Максимилиан Вольф надеялся разобраться с Председателем и определенно выяснить его роль в тайной Истории Человечества.