После всего пережитого ему сейчас сам черт был не брат.

Дум, державший в одной руке айфон, взял пульт свободной рукой и выключил готический рок. В гостиной наступила настоящая мертвая тишина. Зомби, кроме вовремя мобилизовавшегося Кима, все еще не дышали, а только глазели на пришельцев.

– Здорово, Дум, - сказал Кит. – Классный прикид!

У Дума на этой тусовке, несомненно, был самый классный прикид. Кит только и опознал его по неуклюжему, медвежьему туловищу, одетому в джинсовые лохмотья, подпаленные во многих местах, будто Дума слегка поджарили на вертеле вместе с одёжкой. Лицо его скрывала дорогущая голливудская маска мертвяка с размашистыми зубами и протлевшими лохмотьями кожи вместо щек. Остальные зомби были просто в самопальном гриме, набеленные и в помадных кровоподтеках.

Шестым зомби была новенькая в этой компании – черноглазая брюнетка Мохито, Машка Мохинцева из параллельного класса. Это она с Барсом, Лёхой Борисовым, изображали танцующих мертвецов, когда Кит с князем вломились в их эпоху.

Лена Пономарева, конечно, убилась стать мертвее и страшнее всех – набелилась мощно, классно замазала тенями веки, превратив глаза, если их закрыть, в черные дыры, а губной помадой пустила вниз из глаз и краешков рта неровные алые струйки. Такой ее Кит теперь всегда бы видел – не покривился бы…

– Здорово, Кит! – нарочито храбро сказал Дум, не шевеля мертвыми губами, и неуклюже выбрался из широченного и глубоченного дивана. – Прикинь, а я как раз тебе звонил… Вот, номер набрал, гляди… а ты вне доступа… Фигассе, вне доступа!

Кит прикинул и – обомлел! Бывают же чудесные совпадения! Дум подключился в тот самый момент, когда в гаджете Кита заиграла мелодия и запел магический старинный баритон, синхронизированный с темпоральными ритмами… Так они – Кит с князем - сюда и попали, жизни свои спасли!

– Дум! По чесноку – вот теперь за мной большой должок, - благородно и с достоинством признал Кит.

– А чего? – слегка опешил и Дум.

– Так ты нас этим своим звонком и спас! – чуть не крича, ответил Кит. – Ты нас и вытащил из такой жести… В самый последний момент…

– Из какой? – продолжал тупить Дум.

– А ты на нас посмотри, и сам прикинь, из какой, - осознав, что у них с князем прикид тоже хоть куда (пускай зомби нервно покурят в сторонке) важно и гордо потребовал Кит и расправил плечи в простреленной там и сям кадетской шинели. – Угадай с двух раз…

– Ну… из прошлого, да? – как-то смялся Дум.

– Историю учить надо! Из восемнадцатого года! – не выдержал, похвалился Кит.

– Ну, и как там? – осторожно полюбопытствовал Дум.

– Во, видал! – ткнул Кит пальцем в пулевые отверстия на груди. – Всё по-настоящему. В полном реале. Девяностые, вообще, отдыхают!

Про девяностые годы прошлого, двадцатого, века, которые Кит сам помнить никак не мог, он упомянул неспроста: Дум, тоже их знать не знавший, любил пересказывать, каждый раз будто какой-нибудь новый боевик-блокбастер, истории про «стрелки», бригады и пальбу, услышанные от своего бати, молодость которого, канувшая в той лихой бандитской эпохе, не то, чтобы в ностальгию Думова батю вгоняла, но душу его – Дума-старшего - окликала, звала, как во сне зовет близкий мертвец еще живого родича, и будоражила…

– Круто! – заценил Дум и поднял глаза в потолок. – Надо бы найти там пулю и замазать дырку… А то батя сам пулю найдет – тогда точно не отмажешься…

Пока Дум конкретно глядел в потолок, Кит бросил еще один взгляд на Ленку, а заодно и – на Мохито: как они оценили его и князя боевой прикид? Это вам не Хеллоуин, девочки!.. А девочки, оказывается, глазели на одного только статного красавца-князя и, судя по всему, готовы были немедленно броситься в туалет, чтобы смыть с себя весь мертвецкий грим… и накраситься куда круче и убойней… Да только вот кодекс компании обязывал… да и Дум не простил бы, если бы ему в разгар зомби-вечеринки девчонки вдруг взяли и порушили весь кайф… Все эти эмоции и страхи легко читались на их еще не разложившихся девичьих лицах.

А Дум взял и снял маску. И стал живым Думом… Девочки, как Кит успел заметить, сильно напряглись – не рвануть ли в туалет прямо сейчас.

Кит глянул на князя и по его настороженно-собранному виду понял, что пора поддержать аристократа, попавшего в такое дурное общество-окружение.

– А теперь господа… - тоном конферансье сказал Кит и тут же поправился: - …ну, то есть дамы и господа зомби. Позвольте вам представить: князь Георгий Януариевич Веледницкий.

Девочки обалдели и, кинув на Дума опасливые взгляды, с места потянулись к настоящему князю, как к витрине с бриллиантами.

Холодная такая иголочка кольнула Кита в сердце по причине того, что Лена выпучилась на князя с таким… с чем? Ну, вроде как с восхищением. Что такое ревность, Кит уже давно знал, но не такая, а другая – от которой пусто на душе и как-то кисло во рту. А такую, как сейчас, Кит испытал впервые – раздражающую и противную, за которую сразу стыдно стало не перед Ленкой, о той прошлой Китовой ревности когда-то догадывавшейся, а перед самим собой.

Князь коротко и элегантно поклонился и принес извинения за неожиданное вторжение со стрельбою.