– Я отвернусь… - откликнулась девчонка и тут же доложилась: - Я уже отвернулась.

Киту пришла в голову правильная идея: чтобы смягчить удар, надо просто положить руку на поверхность двери – тогда невольно будешь беречь руку и пошлешь импульс не в полную силу.

Сказано – сделано. Кит положил на дверь ладонь, потом подогрел в себе страх того, что они, если ничего не получится, так и останутся под землей, как на затонувшей подлодке. Страх помог четко выйти на цель и в нужную меру разозлиться на это поганое препятствие, преградившее путь на волю…

Даже никаких искорок не разбежалось в стороны. Просто пыхнуло, рука провалилась в пустоту, в лицо пахнуло теплым паром с духом ржавчины, а потом – уже из пустого пространства впереди – прохладной сыростью, пропитанной изоляционной гарью и всякой подземной кислятиной.

Впереди стали заметны какие-то проблески света, наметились какие-то линии. Кит догадался: этот проход действительно выводил под прямым углом в тоннель метро, откуда доносился далекий, беспорядочно пульсирующий гул.

– Готово, - гордо сказал Кит. – Пошли.

Он обрел уверенность в том, что сам теперь может командовать и сам сможет вывести их на свет Божий… а там видно будет, что делать дальше. В буквальном смысле слова.

Он протянул назад правую руку и… что?.. И да, именно с опаской глянул через плечо. Разглядеть девчонку было еще невозможно, он различил во тьме только ее фигурку – не тощую и не полную, ростом как будто точь-в-точь в Кита.

Удивительно, но девчонка без слов повиновалась и протянула ему руку… Вообще-то, они могли идти по этому тоннелю плечом к плечу, рука об руку – ширина прохода позволяла, - но Киту сейчас хотелось именно вести ее… чтобы были квиты.

Метров через двадцать вышли к путям метро.

Свету стало больше – горели лампы в тоннеле, и слева вдали был заметен небольшой, величиной с Луну на ночном небе, просвет. Судя по всему, путь по прямой вел к станции. Гул тоже слышался более явственно, внушительно и уже немного устрашающе.

– Наверно, поезд, - предположил Кит, впервые не подумав от сознания хорошо исполненного дела и своего минутного превосходства. – Переждём?..

– Поезда не ходят, - ответила девчонка. – Это звук войны.

Кит понял, что облажался… Тут бы и посмотреть ему в глаза Анне. Она стояла совсем близко – едва ли не положив ему подбородок на плечо… и снова дурманя ароматом черешни… Но Кит, понятное дело, не решился. Посмотрел куда-то вниз – и различил только по-настоящему разбитую коленку и край клетчатой, плиссированной юбки над нею… И вдруг опять ни с того, ни с сего ему стало жутко хорошо – до того умилила его и вселила доверие к жизни эта разбитая девчоночья коленка.

– Не больно? – спросил он.

– Сейчас уже не больно, - опять-таки до обидного спокойно, без всякого придыхания и без всякого кокетства ответила-доложила она. – Нет ничего опасного для здоровья. Кровь подсохла. Коленный сустав не поврежден.

«Немецкий педантизм… фиглишь!» - списал Кит.

– Может, к станции будем пробиваться, - нарочно крутовато-грубовато предложил он.

– Нет, не к станции, - твердо отказала подземно-берлинская Анечка. – Здесь есть еще один боковой тоннель. Он ведет в безопасное место. – Она произнесла какое-то немецкое слово с окончанием «штрассе», то есть назвала улицу.
– Там нас заберут.

– Кто? – не мог не поинтересоваться Кит.

– Друзья.

Спрашивать, какие-такие «друзья», было бы в этой ситуации верхом невежливости, если не наглости…

И кстати, Кит заметил, что Анна стала отвечать без пауз – как будто перестала переводить про себя русские слова прежде, чем произносить их.

Она вышла вперед с теплой волною странного для подземелий черешневого аромата - и Кит, наконец, смог разглядеть ее получше, хотя и не совсем отчетливо – мимоходом в профиль. Настоящая арийская светловолосая девочка, ровесница Кита, - с двумя короткими, но толстенькими такими, сочными косичками, с чуть грубовато слепленной головкой, с носом не большим и не маленьким, не острым и не курносым. Крупный рот с большими, но вовсе не пухлыми губами Кит тоже успел заметить… Вообще, она выглядела не худышкой – довольно широкоплечей и спортивненькой такой, коренастенькой… с плотными голенями, что у девчонок, которые танцами вовсю занимаются. Одета она была в какую-то допотопненькую вельветовую курточку, на воротничке которой лежал узкий, светлый воротничок блузки, в клетчатую юбочку чуть выше колен, в темные гольфики и совсем смешные (если смеяться из нашего времени, а не из того – над суперпуперкроссовками Кита), большущие туфельки-ботиночки…

– Пойдем, - сказала она.

И на этот раз руки не протянула, а махнула ею, как командир, зовущий солдат из окоп в атаку.

Они спустились на пути. Кит аккуратно перешагнул рельсу. Дальше двинулись по шпалам – прочь от манящего, притягательного просвета станции.

Метров через сто Кит заметил боковой тоннель с приоткрытой металлической дверцей.

Анна легким, ловким прыжком вспрыгнула на узкую платформу перед дверцей, подала Киту руку.

– Я сам, - отказался Кит…

…и был ужасно рад, что девчонка, углубившись в тоннель, не стала смотреть, как неуклюже, еще не овладев после взрыва своими мышцами, по-стариковски взбирается он.