И они помчались из арки прямо к перекрестку, а потом – сразу наискось.

Уже на подходе-подбеге к перекрестку Кит услышал в воздухе нарастающее шипение… В миллионную долю секунды сигнальной ракетой взлетел в его памяти ответ на вопрос из какой-то телевикторины: «Если снаряд в полёте не свистит, а шипит, что это значит?» Правильный ответ – «Смерть!» Помощь зала уже не потребуется… не успеет…

Кит, не помня себя, вцепился в девчонку, повалил ее на мостовую и накрыл собой.

Оглушительно ухнула, батутом вспучилась земля, подбросив в воздух обоих, и тут же два сильных, злобных удара отбросили Кита в сторону…

Странно… Кит не почувствовал никакой боли… просто пихнули его злобно, но не остервенело, в бок какие-то здоровенные, невидимые кулаки…

Но уже поднимали его с земли сильные руки.

– Ты?! – выдохнул он.

– Бежим! Бежим! – кричала Анна.

У Кита дрожали колени и будто растекались вниз, прямо в проклятые, белые кроссовки. Он беспомощно огляделся, снова не веря, что жив… И увидел здоровенную, дымящую воронку метрах в пятнадцати… А на другом конце улицы – метрах в ста пятидесяти – наш танк, легко узнаваемую во всех временах и пространствах тэ-тридцатьчетвёрку, и жавшихся к нему наших солдат. Они там что-то кричали им с Анной и махали, вернее как бы отмахивались от них руками: живо прячься, мелюзга немецкая, не с тобой воюем!

– Не могу… - признался Кит. – Заклинило…

И тут произошло то, чего Кит потом сознательно не стыдился. Анна снова крепко обняла, обхватила его, оторвалась от земли с вертикальным взлетом и понеслась низенько над улицей в эдаком примитивном, но невероятном танго.

«Они никогда не поверят…» - даже успел пожалеть Кит наших атакующих солдат прежде, чем Анна влетела с ним прямо в разбитую витрину часовой мастерской на той самой, нужной им улице.

– Спасибо, - сказал Кит… и присел пару раз, проверяя дееспособность ног.

– Не за что, - не преминула вежливо ответить Анна и стала перебираться через завалы и развалы наружу.

Разбитые ходики-часики с остановившимся на них вразнобой временем представляли собой весьма символичное зрелище.

Кит двинулся вслед за Анной, тоже выглянул из расчищенной взрывом от всех времен и эпох витрины.

На этой, куда более широкой улице, тоже виднелось вдали русское наступление – тоже более широкое и мощное. Два советских танка, пехота…

– Ну… Что дальше-то? – с опаской поинтересовался Кит.

– Успели. Одиннадцать сорок одна по берлинскому времени… Еще сорок секунд, - деловито и строго сообщила-успокоила его Анна, внимательно рассматривая пустой участок улицы поблизости.

Кит не удивился: наверно, среди ее особенных генов был установлен и какой-нибудь генный чип-таймер.

Советские танки и пехота приближались.

– Тебе тоже большое спасибо, - сказала Анна, не оборачиваясь на Кита и продолжая следить за чем-то, что видела только она.

– За что?! – как-то даже не сообразил Кит.

– За то, что создал собой защиту от опасности… Ты – настоящий человек.

И снова это было сказано по-старому, как там, в подземелье, - без всякого пафоса, как если бы энтомолог, проходивший летним лугом, мимоходом определил пролетевшее мимо, вполне знакомое ему, заурядное насекомое.

– Ну, о тебе я, вообще, молчу, - не сдержался Кит… и тут же пожалел о комплименте, сказанном в совершенно издевательском тоне.

Но эта фантастическая, летающая Анна, похоже, не идентифицировала злые человеческие сарказмы. Кит уже почти не сомневался, что она тоже настоящий, живой человек, только человек из какого-то особого мира, о котором он в свое время сильно поинтересуется… Потом, не сейчас…

– Однако в этом больше нет необходимости, - добавила Анна.- Для меня, как и для тебя, боеприпасы не опасны. Я активировала защитное поле для нас обоих. Осколки могли произвести контузию тканей…

«Лучше бы ты этого не говорила…» - кисло подумал Кит, а вслух постарался быть джентльменом:

– Значит, самое большое спасибо тебе, а не мне.

Советские танки и пехота неумолимо приближались… Кит не выдержал и уперся взглядом Анне прямо в висок.

Он подняла руку:

– Сейчас… Еще пять секунд… Готов?

Кит прикусил язык…

…и через три секунды выпучил глаза.

На мостовой, метрах в двадцати от них, стал вздуваться огромный продолговатый, непрозрачный, с металлическим отливом пузырь. Он не раздвигал асфальт, как шампиньон… он очень медленно всплывал из него, как из болота округлая спина какого-то чудища. Он всплыл на высоту метра два и замер…

Кит собрался с силами, наладил глазной фокус, пригляделся.

Сердце больно и гулко бухнуло в нем, догадавшись обо всем раньше миллиарда нейронов-крокозябр головного мозга.